Далеко от тебя...
Шрифт:
– Тебе не кажется, что это слишком?
– А что такого? Я рада тебя видеть! Я приехала тебя встретить сразу, как только узнала, что никто больше не собирается тебя встречать. И, слушай, я не вижу здесь твою Ульяну. – Она повертела головой из стороны в сторону, огляделась. – Где она? Нет её. Значит, ты ей и даром не нужен. А я здесь. С тобой.
– Прекрати вести себя, как маленькая и отцепись от меня!
– Отцепись? – Света облизнула губы и улыбнулась. – Это ты меня держишь.
И, правда, он держал её за предплечья, не позволяя подойти ближе. Она должна оставаться от него на расстоянии вытянутой руки, чтоб не
– Ты на машине? – спросил он, отпуская Свету.
– Да.
– Подвезёшь?
– К тебе домой? – её глаза загорелись.
– Домой. – Паша надел солнцезащитные очки. – Я буду очень признателен, если ты подбросишь меня.
– Ну, конечно.
* * *
Он ещё не открыл глаза, пребывая в полудрёме, но его мысли и желания настойчиво требовали, чтобы он проснулся. Паша хотел видеть Ульяну. Хотел – и всё тут! Можно сказать, организм требовал, вырывая из остатков сна, заставляя разлепить тяжёлые веки и плестись в ванну, затем на кухню, выпил чашку крепкого сладкого кофе, оделся, сунул бумажник в карман джинсов, взял мобильник и ключи, вышел на улицу. Пахло озоном. Он и не слышал, когда прошёл дождь. Крепко спал.
Паша сразу поехал в ресторан, где работала Уля. Было всего семь вечера, он не знал, до которого часа она работает сегодня. Он был уверен, что официантка Таня выложит ему всю интересующую информацию. Сразу “Бейлиса” что ли взять?
В ресторане Ульяны не оказалось. На вопрос “Где?” Таня пожала плечами, мол, за Ульяной Викторовной ей следить некогда. Не долго думая, он поехал к Ульяне домой. Подъезд запомнил, в котором она жила, только номера квартиры не знал. Было решено подождать минут тридцать в машине, а потом… искать? Смешно сказать, взрослый мужик, скоро тридцатник стукнет, собирается бегать по квартирам в поисках девушки. Когда такое было? В школе.
Припарковавшись напротив подъезда, он стал ждать, без особого интереса осматривая местность. На скамейке у подъезда сидел какой-то мужик. Заросший, поседевший, бородатый и грязный. Он курил, периодически заходясь в приступе кашля, и поглядывал на чьи-то окна.
Паша ждал недолго. Он заметил Ульяну почти сразу. Чёрные классические брючки она немного подкатила, чтобы те не намокли в лужах. Он залюбовался её упругой попкой. Ульяна остановилась напротив того мужика на лавочке. Тот смотрел на неё исподлобья и что-то говорил. Паша вылез из машины, поставив на сигнализацию, направился к девушке, со смешенным чувством тревоги и напряжения наблюдал за мужиком. Ульяна что-то отвечала ему и Пашу не замечала. Вдруг мужик подорвался и… ударил её. Сильно ударил по лицу, так что она даже вскрикнула.
Дальше Павел мало помнил, на его глаза, словно опустилась кровавая пелена ярости. Очнулся он от жалобной мольбы девушки, которая просила оставить мужика в покое. Тряхнув головой, он посмотрел в перепуганное мужское лицо с разбитым носом. Мало он ему врезал. Но отпустил.
– Паша, брось его… - Ульяна буквально оттаскивала его от этой твари. – Оставь его… пойдём, пойдём со мной.
В подъезде, поднявшись на площадку между первым и вторым этажом, он привлёк Ульяну к себе, развернул к окну, убрал волосы с лица. Губа рассечена. И взгляд такой… испуганный, влажный, потерянный. Кто этот мужик и почему он ударил её? По щеке девушки скатилась слезинка. Паша стёр её большим пальцем и обнял Ульяну. Крепко обнял. Она уткнулась носом в его шею. И он расслабился. Сейчас он не станет спрашивать
– Сильно болит?
– Не очень.
– Нужно обработать. Неизвестно в чём побывали руки того мудака, и когда он мылся последний раз.
Они поднялись на третий этаж, руки Ульяны дрожали, она не могла попасть в замочную скважину. Паша забрал у неё ключи и открыл дверь квартиры, пропустил Ульяну и зашёл следом.
– Быстро ты! – услышал мужской голос откуда-то из комнаты.
В прихожей появился парень. Паша узнал его – Артём. Они живут вместе? Или как?
– Уля! – серые глаза парня сузились, увидев губу девушки. – Что это? Кто?
– Виктора встретила… - сказала она. – Катя где?
– С Жанной гуляет.
– Хорошо. Знакомьтесь, мальчики. – И скрылась в ванной.
Глава 8
Тогда:
Скрипнула калитка, и Ульяна прошмыгнула во двор. Остановилась. Прислушалась. Тишина. В доме было непривычно тихо, не было слышно ни пьяных криков, не орала музыка, телевизор тоже не работал. Родители не умели смотреть телевизор тихо, они ставили громкость на полную катушку, чтоб весь посёлок мог услышать, что они смотрят. Поначалу некоторые из соседей – нормальных, хороших, а порой внимательных к Ульяне соседей – жаловались, грозили милицией и коллективной жалобой на шумных соседей. Один раз даже социальные работники приходили, хотели забрать Ульяну и определить её в интернат, но бабушка не разрешила.
Бабушка… как она скучала по ней. Плакала по ночам, укутываясь в маленький плед, подаренный бабушкой на три года. Она давно выросла, и приходилось сворачиваться калачиком, чтобы полностью укрыться пледом. Бабушки не стало, едва Уле исполнилось четыре годика. Когда ей сказали, что бабушка умерла, она не плакала. Потому что не понимала значения этих слов. Смеялась в тот день, бегая с соседскими детишками по улице. Её не взяли на похороны, ничего не объяснили. И мама с папой не выглядели особо расстроенными, как всегда много пили, к ним пришли гости. Про Ульяну как повелось, не вспоминали. Уля хорошо запомнила тот день, когда она испытала стыд, вину перед бабушкой, когда её первый раз привели на могилку и объяснили, что бабушки больше нет, она не вернётся, но она наблюдает за Ульяной с белых пушистых облачков, где живут ангелы. Кладбище находилось далеко от дома, но Ульяна часто убегала туда со школы, они с Артёмом убирали мусор на могилке, рвали сорняк, приносили цветы, убирали опавшие листья, чистили от снега. Иногда Ульяна приносила свои рисунки и поделки из бисера, оставляла там. Тёмка достал откуда-то доски и смастерил скамеечку. Друг не упрекал её за слёзы. Наверно потому, что однажды Уля мельком увидела подозрительно влажный блеск в его глазах. Лишь однажды.
Неудобные туфли натёрли ноги, на мизинчиках образовались мозоли, а задники разодрали кожу до крови. Ульяна старалась не плакать, время от времени всхлипывая и постанывая. То, что на дворе глубокая ночь, двенадцатилетняя девочка понимала прекрасно и знала, что её может ждать. Наказание. И она просила ангелов, чтобы родители спали и не заметили её возвращения.
Она зашла в дом. Темно. Слышен храп матери. Стойкий запах перегара и дыма затопили дом. Окна, как всегда, плотно закрыты, дышать нечем. Противно и тошно. Ей в школе говорили, что родителей не выбирают. Что надо любить маму и папу за то, что они подарили тебе жизнь, а не за деньги и подарки. Надо уважать родителей и не огорчать. Надо… надо… надо… Никто её не спрашивал, хотела она появляться на свет или нет. Она не хотела, не просила. Иногда Улю посещали страшные мысли – уж лучше бы мама сделала аборт. Но потом приходил Артём, щелкал пальцами по носу, вручал конфету, и жизнь как-то разом становилась… красочней. Она никогда не говорила Тёмке, что без него давно бы… сократила продолжительность жизни.