Дальний поход
Шрифт:
Атаман повернул голову:
– Ты хочешь сказать…
– Да. Ты верно меня понял, мой капитан, – немец грустно улыбнулся. – Раз уж так случилось… Не оставлять же на съедение. А взять с собой – все равно рано или поздно умрет. Да и остальным – морока.
– Хорошо, – Иван прикрыл глаза. – Делай. Но…
– Не беспокойся, друг. Все, как надо, сделаю. Да будет пухом земля этому славному парню.
Пришлось копать четвертую могилу – раненный в голову ватажник скончался.
– Ну, слава богу, отмучился! – несколько цинично промолвил
Штраубе тихонько поддакнул:
– И нас не мучил. Добрая смерть.
У остальных, слава богу, раны оказались сравнительно легкими: кому-то по касательной угодили в голову, содрав кожу, кому-то хорошо прилетело камнем в бока или по конечностям. Идти же, однако, все могли, правда, Маюни настоял на том, чтоб промыть и перевязать раны.
– Костерок пусть разложат, да-а. Я пока трав наберу, я умею.
– Знаю, что умеешь, – Егоров махнул рукой. – Ладно, собирай. Только быстро.
На свежих могилах белели вырубленные из березок кресты. Поднялся ветер, раскачивая кроны деревьев и унося прочь тяжкий запах крови. Перекрестившись, атаман спустился к речке, глядя, как казаки споро связывают плоты.
– А хорошо, что бревна с собой взяли, – ухмылялся Михейко Ослоп. – Хоть и умаялись тащить, да все же – по реке-то плыть, не пешком шастать! Мило дело.
– Кто б спорил, Михей!
– Атамане, – из кустов с озабоченным видом выскочил оставленный «на развод костра» Короедов, поклонился. – Я на кострище старом вон что нашел. Таммо в углях… не до конца сгорело.
Иван вздрогнул, увидев на протянутой грязной ладони… обгоревший красный лоскуток. Шелковый!
– Молодец, Семка! Значит, все правильно. Верной дорогой идем. Славно! Вот только…
Егоров замолк, отпустив парня возиться с костром, сам же задумался, поглаживая шрам. Славно-то славно, да не все! Лоскутки приметные – это хорошо, а вот то, что кто-то их собрал да в костер бросил – плохо! Что же, получается – следы заметал? Зачем? Кому это надо? И – главное – от кого?
– Пойми, Михей, про то, что мы так быстро вернемся, в остроге не знали. Ждали к осени.
Подозвав здоровяка, атаман поделился с ним своими сомнениями – может, бугаинушко подскажет чего? Одна голова хорошо, а две – лучше. Или три – еще б и Ганса позвать… ладно, позже. Михейко же Ослоп был не только сильным, но еще и умным, правда, почему-то ума своего стеснялся и редко выказывал. Но Иван-то знал!
– А ежели не от нас они следы заметали? – бугаинушко почесал заросший затылок. – Может, от людоедов прятались? Те же тоже могли по лоскуткам найти, догадаться. Тупые-то они тупые, однако ж охотники все, как добычу ловчей проследить, соображают быстро!
– Может, и так… – согласно кивнул Егоров. – Другого-то все одно ничего не думается. Да. Так. Дальше внимательней надо смотреть.
– Ясно, – Михейко пригладил ручищей мокрые от пота волосы. – Однако, мыслю так. Не токмо лоскуты шелковые искать на пути надо. Иное тоже – что ели, пили, выбрасывали… кал даже!
– То так, – улыбнулся
Неширокая речка изобиловала мелями, потому ватажники продвигались вперед с осторожностью, медленно – к тому же, против течения – но все же куда быстрее, нежели бы шли пешком. Да и безопаснее было на плотах, и веселее – почитай, все рядом, вместе, это вам не сквозь заросли продираться след в след – и поговорить не с кем, разве что идущего впереди окликнуть да взглядом с тем, кто позади, перекинуться.
Так плыли почти до самого вечера, пока впереди не показалось вытянутое в длину озерко, заросшее по берегам тростником, красноталом и большими, выше человеческого роста, папоротниками, весьма причудливого – от изумрудно-зеленого до карминно-фиолетово-розового – окраса.
Там, сразу же, на берегу, и разбили лагерь, отправив один плот с разведкою – поглядеть, куда там завтра плыть? На плотике сем отправился за старшего Сиверов Костька, а с ним – чья выпала очередь: трое молодых казаков да Семка Короедов четвертым. Дно у озера оказалось хорошим, песчаным, с мелкими камешками – шесты не вязли, а насчет глубины – так сунувшись было на середину и едва не утопив шест, парни проворно погнали плот к берегу, да так вдоль бережка и пошли, решив, что до наступления сумерек как раз успеют осмотреть все.
– Озерко-то длиной верст пять, вряд ли боле, – всматриваясь в прибрежные заросли, пояснил Сиверов. – До ночи успеем! Вы, братцы, боле протоки выискивайте, должны ж они тут быть, протоки.
– А если нету?
Костька поморщился:
– Если нету, тогда пешком тащиться придется. Лучше бы нам хоть какой-нибудь ручей отыскать.
– А вона, там, кажись, плесо! – указал на заросли краснотала Семка Короед. – Рыба играет, вон!
– Вижу, – Сиверов присмотрелся и махнул рукой. – А ну-ка давай туда, парни. Поглядим!
Плот легонько ткнулся в отмель, ватажники еще чуток подтянули его, чтоб невзначай не унесло набежавшей волною, да быстренько осмотрели плесо – плоский и каменистый, выступавший в озеро, мыс, за которым открывалась впадавшая в озеро речка.
– Ну, вот! – старшой радостно потер руки. – А вы говорили – пешком.
– И ничего мы такого не говорили, – пробурчал себе под нос Короед и вдруг, едва не споткнувшись, завопил:
– Смотрите-ка – костер!
– Где?! – Парни напряженно обернулись. – Где? Где костер-то?
– Вон, – указал себе под ноги Семка. – Вон, зола, дровишки обгоревшие. Кострище!
– Так бы и сказал, что кострище. – Сиверов пригладил волосы и шмыгнул носом. – Ну, глянем-ка, что здесь.
– Да ничего такого, – скривился Короед. – Говорю же, кострище как кострище. Я тут все уже осмотрел.
– Осмотрел, говоришь? А ну-ка, братцы, давайте-ка чуток вдоль речки пройдемся. Осторожнее токмо, мало ли – чудища.
– Были бы, так выскочили давно, – негромко бросил в спину старшому Семка. – Они ж как собаки. Давно б почуяли бы… И чего зря-ради ноги-то мять?