Дальняя буря
Шрифт:
— А где остальное?
Никем не замеченная, Сьюзан укрылась за углом дома. Пятеро других мужчин окружили ее мать, толкая ее, насмехаясь над ней.
Мама плакала, закрыв лицо руками.
— Больше ничего нет. Ничего!
— Где твои деньги? У вас должна быть еда!
— Ничего нет!
Мужчина с ножом пнул отца Сьюзан и подошел к Эрин.
— Ну тогда нам придется взять что-нибудь другое, а?
— Мама!
Она отняла от лица руки и с ужасом посмотрела на дочь.
— Сьюзан, уходи!
Мужчина с
— Иди сюда, девочка. Сьюзан сделала шаг назад.
— Девочка!
Мужчина с ножом обхватил рукой за шею мать Сьюзан и приставил окровавленный нож к ее горлу.
— Иди сюда или я зарежу ее этим ножом.
— Нет! Беги, Сьюзан!
Сьюзан повернулась, чтобы бежать, и налетела на другого мужчину. Он поднял ее, кричащую и брыкающуюся, и понес к тесному кружку мужчин. Грубо поставил ее в центре. Когда Сьюзан бросилась к матери, схватил ее и вернул на место.
— Стой смирно, малышка. Стой смирно, пока мы пощупаем кожу твоей мамочки.
— Сьюзан, закрой глаза! Слышишь меня? Крепко зажмурь глаза. Так, чтобы не видеть ни меня, ни этих людей.
Помедлив лишь секунду, Сьюзан подчинилась. Но все же открыла их один раз. И увидела мужчин, с искаженными похотью лицами.
Они нетерпеливо подбадривали того, который лежал на ее матери, приставив ей к горлу нож.
— Мама!
Мужчина оторвался от ее матери, поднялся и пошел к ней, похотливо ухмыляясь:
— Ты, значит, тоже хочешь поиграть. Взвизгнув, Сьюзан вырвалась из круга мужчин. Она подбежала к отцу. Но он был мертв и не мог помочь ей. Мужчина приближался. Плача, она двумя руками схватила револьвер. Подняла его и нажала на курок — она видела, как это делал ее отец.
Револьвер дернулся у нее в руках. Пуля пролетела мимо преследователя, но попала в грудь одному из мужчин. Он повалился на землю и остался недвижим.
— Ах ты, маленькая сучка! — задохнулся приятель убитого, перекатив тело на спину, так что мертвые глаза уставились в небо. — Я покажу тебе, что бывает с девчонками, когда они лезут не в свое дело.
Позади него Эрин Херст с трудом встала на колени, подняла с земли камень и кинула его, попав в голову мужчины.
— Беги!
И Сьюзан побежала. Бежала без оглядки. Она спряталась в кустах, окружавших пруд. И только когда топот копыт затих вдалеке и занялся рассвет, она заставила себя вернуться к дому. Она подошла к отцу. Он уже остыл.
Плача, она поднялась и, спотыкаясь, пошла к другому телу на траве. Лица женщины было не узнать, тело изуродовано. Сьюзан почти поверила бы, что это кто-то другой… если бы не волосы. Ярко-рыжие волосы.
— Сью…
Шепот, но Сьюзан услышала.
— Мама?
Схватив мамину руку, она наклонилась поближе.
Эрин с трудом открыла заплывший глаз. Поймав взгляд дочери, отвела взор.
— Не… смотри…
— Я не смотрела, мама, я не смотрела.
Но она ведь смотрела. Она не послушалась.
И
Шевельнувшись, мама заплакала, схватила Сьюзан за руку.
— Принеси… мне… револьвер.
Сьюзан шарахнулась в сторону, но Эрин притянула ее к себе.
— Мне больше никто не может помочь… только… Бог. — Уцелевший зеленый глаз наполнился слезами. — Я… скоро… умру. — Эрин продолжала отчаянно цепляться за руку дочери. — Я не хочу, чтобы ты… смотрела.
— Мама?
Она хотела погладить маму по лицу, но оно все было в крови.
— Принеси! — яростно прошептала мама, потом судорожно вздохнула. — Слушайся… меня.
На непослушных ногах Сьюзан вернулась к телу отца и взяла револьвер. Когда она шла к матери, колени у нее подгибались.
— Дай… мне.
— Нет.
— Сью… зан… слушайся… меня.
Сьюзан с плачем упала на колени и бросила револьвер на землю.
Дюйм за дюймом пальцы Эрин подбирались к оружию. Она ухватила его, но у нее не было сил подтянуть револьвер поближе.
— Сьюзан… я тебя… люблю. — Зеленый глаз закрылся, потекла, смешиваясь с кровью, слеза. — Помоги… мне.
Сьюзан всхлипнула и, как прячущийся в песке краб, попятилась.
— Нет!
Черный ствол поблескивал рядом с обезображенной рукой ее матери.
— Слушайся… меня. Помоги… Потом беги… в погреб. Пожалуйста… помоги.
Губы, которые были такими красивыми и нежно целовали Сьюзан в щеку, и шептали ей на ухо секреты, раздвинулись, чтобы захватить воздуха для новой мольбы. Но больше не произнесли ни слова. Зеленый глаз подернулся дымкой, стал безжизненным. Потускнел.
— Мама?
Фигура, которая больше не напоминала ее мать, не двинулась.
Сьюзан не послушалась. Она вылезла из погреба. Она открыла глаза.
Она убила человека.
Девочка подползла к матери и стала трясти ее, надеясь разбудить. Но плоть в ее руках была какая-то странная. Она не отзывалась на действия Сьюзан.
— Мама! Ответь мне!
Ужас объял ребенка. Она одна во всем виновата. Если бы она послушалась, ее мама осталась бы жива. Сьюзан зашептала:
— Мама? Мама? Мама…
В комнате стояла тишина.
Тишина.
Дэниел не знал, что сказать. А что тут можно сказать? Все эти годы никто не знал, даже не подозревал, что случилось с маленькой Сьюзан. Хотя отношение Сьюзан к мужчинам заставляло предположить, что она видела насилие над своей матерью, никто не догадывался, что раны девочки гораздо глубже. Настолько глубже. Своим детским умом она действительно верила, что, послушайся она маминых приказов, их семья осталась бы цела Слишком долго она несла это бремя в одиночестве, думая, что Бог потребует ужасной кары за то, что она убила дезертира и послужила причиной гибели родителей. Возможно, именно поэтому она пошла в монастырь — служа Богу, она надеялась искупить свои предполагаемые грехи.