Дальняя буря
Шрифт:
— Это не ради тебя, — сказал он. — Это за Флойда, Марвина и Барта.
Потом он подбежал к своей лошади, забрался в седло.
После шума схватки приближение пинкертонов казалось тихим, почти беззвучным, стук копыт смягчался толстым слоем снега. Дэниел в немом изумлении смотрел, как Грант проскакал мимо тела Тимми Биба, скорчившегося на снегу и продолжавшего сжимать револьвер.
Пинкертоны промчались мимо, преследуя братьев, но Дэниел не ощутил ничего, даже увидев, что их настигают. Он не чувствовал ни презрения,
«Не дай ей умереть! — молило его сердце. — Боже Всевышний, не дай мне увидеть смерть еще одного любимого существа».
Дэниел с тревогой чувствовал, что Сьюзан холодеет. Он осторожно взял ее на руки и внес с дом. Прошел в спальню, положил жену на кровать и укрыл одеялом. Поцеловав ее в щеку, Дэниел бросился на кухню за водой и остатками нижней юбки Сьюзан.
Дэниел снял со Сьюзан жакет и промыл рану. Кожа посерела, тело не согревалось. Дэниел старался не думать о том, что будет с ним, если она умрет. Как мама. Как Энни.
— Сьюзан? Держись. Пожалуйста, держись, — тихо приговаривал Дэниел.
В его руках Сьюзан казалась такой маленькой, такой уязвимой. У нее не хватит сил, чтобы перенести боль и страх, которым он подверг ее.
— Сьюзан? Сьюзан, ты слышишь меня? — Он приподнял ее и прижал к груди, качая, как ребенка. — Послушай, мне еще столько нужно тебе сказать и показать. — Дэниел судорожно вздохнул. — Весна в горах прекрасна. Потом приходит лето, расцветают цветы. — У него сел голос. — А на большой дуб… за домом… я хотел повесить на ветке качели.
Руки Сьюзан безвольно висели, а Дэниел вспоминал, как она прикасалась к нему, обнимала его.
— Я никогда не говорил тебе, как сильно люблю тебя, — прошептал он. — Я думал, что если никогда не произнесу этих слов, то смогу защитить тебя.
Шло время, но Дэниел не замечал его хода. Позже в комнату заглянул Каттер.
— Я послал за врачом.
Дэниел не слышал его слов. Он все укачивал Сьюзан, шепча ей на ухо бессвязные фразы.
Каттер подошел к нему и положил руку на плечо.
— Дэниел?
Вздрогнув, он поднял глаза.
— Здесь врач, — повторил Каттер. Он сжал плечо Дэниела. — Она поправится, сынок. Мы же с тобой знаем, что герои всегда получают пулю в плечо. И герои никогда не умирают.
Каттер ободряюще улыбнулся.
Дэниел положил Сьюзан на постель. На фоне бледного лица даже ее волосы утратили, казалось, свою яркость. И золотистые локоны Энни тоже потускнели рядом с ее бледной кожей.
Дэниел отвел с лица жены густые пряди. Сьюзан не двинулась. Он наклонился и шепнул ей на ухо:
— Я люблю тебя.
Коснулся губами ее губ и, подгоняемый Каттером, поднялся и вышел из комнаты.
Врач оставался в спальне довольно долго. Дэниел ждал, утратив всякую надежду.
Наконец пожилой эскулап вошел в
— Через пару дней она будет чувствовать себя хорошо. Пуля прошла навылет. Держите больную в тепле и дайте ей отдохнуть.
Волна облегчения захлестнула Дэниела.
— Спасибо. Спасибо вам!
Но к утру Сьюзан не очнулась. А вечером ее начало лихорадить.
Еще днем приехали Эсси и Донован. Они пытались заставить Дэниела поесть, но он не отходил от постели ни на шаг.
На следующее утро опять послали за доктором. На этот раз он вышел от пациентки в мрачном настроении.
— Ее состояние осложнилось из-за ушиба головы, — медленно произнес он. — Кроме того, налицо признаки инфекции. Видимо, кусочек пули остался внутри. — Врач посерьезнел еще больше. — Единственный выход — оперировать, но из-за травмы мозга она может не оправиться после операционного шока.
Дэниел даже не заметил, как побледнела Эсси и всплеснул руками Донован. Дэниел затих. Замолчал. Эсси повернулась и заговорила с ним, но он не понимал ни слова — звуки словно отскакивали от его сознания. Он видел только маленькую девочку с разбитым лицом, изуродованным телом.
— Дэниел? — встряхнула его руку Эсси. — Тебе решать.
«Пожалуйста, помоги ей».
— Дэниел?
Он стряхнул с себя воспоминания и увидел, что на него участливо смотрит Эсси.
— Делайте, что считаете нужным, — прошептал он. — Но я не могу этого видеть. Святые небеса, не просите меня смотреть на это.
Не в состоянии произнести больше ни слова, Дэниел пошел к двери. Донован похлопал его по плечу, но остался в комнате, за что Дэниел был ему благодарен.
«Не люби. Не нуждайся».
«Я был нужен маме. Я был нужен Энни. И подвел их обеих».
«Не люби меня, Сьюзан. Не нуждайся во мне».
«Всю жизнь мне ужасно не везло. До сегодняшнего дня».
Дэниел очутился в затхлом тепле конюшни. Взял лопату и вышел на улицу.
Снег поскрипывал под ногами, словно укоряя Дэниела. Леденящая сырость забиралась под одежду. Воспоминания теснились в голове. Энни. Белл, потом сиротский приют «Бентон-хаус мемориал», кавалерия, агентство. Сьюзан.
«Я люблю тебя, Дэниел… люблю тебя… люблю тебя».
Лопата вгрызлась в снег и лед. Резкий звук полоснул по слуху, и Дэниел увидел другой горный склон, другую могилу. Он заставил себя сделать одно движение, потом другое, пока лопата не ударилась о мерзлую землю. Он продолжал, пока закаменевшая почва не поддавалась.
«С тобой меня охватывают чувства, которые, я думала, не существуют».
«Вот увидишь, Дэниел. Мы будем счастливы. Очень счастливы».
Из груди Дэниела вырвалось рыдание, и он упал на колени. Голова его откинулась назад, и рот открылся в немом крике. Он слал проклятия Богу и судьбе за то, что они потребовали от него еще одной жертвы, еще одной расплаты за любовь.