Дама полусвета (Душа так просится к тебе)
Шрифт:
— Да, вы в сложной ситуации, — посочувствовала Анна, глядя при этом не на Черменского, а на Газданова, который смотрел на нее в упор. — Отчего бы князю не освободить вас от этой неудобной миссии и не действовать самостоятельно?
— Клянется, что пытался, но все попытки были безжалостно вами пресечены…
Хлопнула дверь, и Анна с облегчением повернулась на звук.
— Вот, господа, я же говорил, что она непременно сегодня в театре! — раздался радостный голос, и в ложу ввалилась толпа военных, внеся с собой запах уличного мороза, одеколона и шампанского. Гвардейцев оказалось
— Добрый вечер, добрый вечер, прелестнейшая… Позвольте выразить переполняющее, так сказать, душу и сердце счастье…
— Добрый вечер, Никита Андреевич, — сдержанно ответила Анна, с неохотой протягивая руку, которую корнет звонко чмокнул. Черменский и Газданов отошли в глубину ложи. — Вот уж не знала, что вы любитель оперы.
— Не оперы, а вас, дорогая Анна Николаевна! — фамильярно заявил Волгин.
Его приятели расхохотались, и запах вина разлился по всей ложе. Анна невольно отвернулась и как можно спокойнее произнесла:
— Господа, я очень рада вас видеть, но не лучше ли будет вам спуститься в зал? Вот-вот поднимется занавес…
— Да бог с ним, право! Кто ходит в театр слушать оперу?! — Волгин, не дожидаясь приглашения, сел в кресло рядом с Анной и снова взял ее за руку, которую она на этот раз демонстративно отняла. — Послушайте, моя дорогая, не хотите ли покинуть сие скучное заведение и прокатиться с нами… скажем, в Петровский парк? Тройки стоят у подъезда, я, собственно, заехал за вами, ма шер, чтобы…
— Корнет, вы забываетесь, — холодно перебила его Анна, с горечью чувствуя приближение скандала. Боже, как некстати, мелькнуло в голове, придется сейчас покинуть театр, так и не услышав Сони, а еще и Газданов здесь, надо же такому случиться, чтобы все сразу…
— Вспомните о вашем воспитании, Никита Андреевич, я вам не дорогая и не ма шер. Один вечер, проведенный в моем доме, не дает вам права…
— Ах, оставьте, Аннет! — пьяно улыбнулся Волгин. — Ведь вы и сами знаете, что вечер был не один… да и вовсе не вечер, а гораздо более позднее время…
— Корнет!!! — Анна встала. — Немедленно покиньте мою ложу, вы пьяны, и…
— Ах, ради бога, графиня! — рассмеялся Волгин, уставившись на Анну долгим взглядом опереточного соблазнителя и умудряясь при этом посматривать на друзей. Последние, судя по всему, оказались менее пьяны и, смущенно опустив глаза, понемногу отступали к дверям. — Не заставляйте меня забывать те божественные часы, которые мне подарила соблазнительнейшая
— Вон, — тихо произнесла Анна.
В полумраке ложи не было заметно, как она побледнела, но даже Волгин умолк, встретившись с Анной взглядом. Сзади кто-то из приятелей уже в открытую тянул его к выходу, но корнет, оправившись от минутного смущения, лишь ухмыльнулся и снисходительно отстранил товарища, продолжая в упор, нагло рассматривать графиню Грешневу.
— Встаньте, корнет, — вдруг раздался за спиной Анны ровный голос с едва заметным акцентом, и она, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Газданов неторопливо вышел из полумрака ложи.
Волгин вскочил. Кинул быстрый взгляд на эполеты стоящего перед ним офицера и вытянулся.
— Корнет, вы ведете себя неподобающим образом, — негромко проговорил Газданов. — Вы явились пьяным в храм искусства, вы оскорбляете достойную даму… мою невесту.
Послышался изумленный ропот, в лице изменился даже Черменский. Анна закрыла глаза. Волгин трезвел на глазах.
— Господин полковник… Я, право же…
— Вы недостойны звания офицера русской гвардии, — отчеканил Газданов. Он по-прежнему казался абсолютно спокойным, но от этого спокойствия у Анны поползли мурашки по спине. — Я вызываю вас. Выбор оружия и место поединка — за вами. Черменский, вы не откажетесь быть моим секундантом?
— Сочту за честь, Газданов, — невозмутимо отозвался Владимир.
— Господа, господа, бог с вами, господа!!! — наконец опомнилась Анна. — Володя, Сандро… Александр Ильич, побойтесь бога, это же дети!
— Это не дети, Анна Николаевна, — сдержанно заметил Газданов, в упор глядя на Волгина, который стоял бледный, уставившись в паркет. — Это русская военная молодежь, гвардия, которая призвана воплощать лучшие силы России, ее гордость. Подобное поведение офицерского состава недопустимо, и прощать его нельзя. Я уж не говорю о том, что, оскорбив женщину, этот молодой человек опускает себя на уровень площадного босяка. И только из уважения к его эполетам, которых он не стоит, я вызываю его на поединок… а не обращаюсь с ним так, как он того заслуживает.
— Александр Ильич, прошу вас, вы же видите, что они все пьяны! — взмолилась Анна. — Позвольте ему извиниться, и… Никита, скорее просите прощения, и вон отсюда!!!
Не дав ни Газданову, ни Черменскому открыть рта, Анна вскочила из кресла, протянула перепуганному корнету руку, и тот упал на колени:
— Графиня, умоляю вас, простите…
— Я прощаю, немедленно покиньте мою ложу! — Анна подняла корнета, слегка толкнула его в плечо. — Господа, сию же минуту забирайте своего товарища!
Гвардейцы исполнили приказ по-военному четко: через мгновение в ложе остались только Анна, Газданов и Черменский. Последний изо всех сил пытался подавить приступ смеха, но ему удалось это лишь после того, как он взглянул на Анну и Газданова. Те стояли у края ложи и смотрели друг на друга так, что Владимир сразу же понял, что ему тут не место. Дверь тихо закрылась за ним, и никто этого не заметил.
Вскоре погас свет, зажглось сценическое освещение, опера началась, и Анна, с трудом взяв себя в руки, уставилась на сцену.