Дамдых (сборник)

Гумерова Альбина

Она вытянула костлявый указательный палец вверх:

– Лежим, целыми днями в потолок плюем! Санаторий! Когда Ирек пришел в следующий раз, ее уже не было. И ему стало по-настоящему страшно. Суфия перестилала дочери белье. А Шамиль упрашивал врача дать им машину «скорой помощи», чтобы перевезти Резеду домой. Отец верил, что дома его девочке станет лучше. Ведь она родилась и выросла там. Оттуда и замуж вышла. Дома все обжито и обшито ее матерью: скатерти, занавески, одежда, постель. Постукивает машинка, тихо работает телевизор. В духовке что-то печется. Сам Шамиль дважды вернулся к жизни и к живописи в их доме. И Резеда вернется к жизни непременно!

Врач

вздохнул и сказал, что даст машину в виде исключения. Шамиль остановился у дверей палаты: дети сидели в уголке, Мунир жался к сестре и во все глаза смотрел на мать, а Резеда не смогла уже улыбнуться ему и не надела парик. Мальчик окончательно поверил, что это злая баба-яга, которая притворяется его матерью, а его настоящая теплая мама где-то в темнице, в пещере, подвале! Ее надо найти, спасти, но все почему-то здесь.

– Мама, не обижайся, но Мунира мы больше к тебе не привезем, – сказала Амина.

4

Резеду хоронили поздней осенью во время дождя. Долго пережидали, но он так и не кончился. Природа плакала вместе с Суфией и Шамилем. Дождь приколачивал опавшие листья к земле. Огромное кладбище в одном-единственном месте пестрело разноцветными зонтами, один из которых был ближе к земле, и две пары детских ног в резиновых сапогах виднелись из-под него. Местный мулла Мидхат читал молитву, держа руки перед собой, а Шамиль держал над муллой зонт.

Засунув руки в карман плаща, у края могилы стоял Ирек. Люди то и дело пытались затащить его под зонт, и вдовец отошел от толпы. Едва осознавая горе, он брел по кладбищу. Надгробные камни потемнели от воды, а пригорки поплыли. Вдруг Ирека толкнуло в спину что-то мягкое. Мужчина не испугался, он лишь удивился, что конь смог отвязаться… а может, это Ирек забыл его привязать… И повел Сухаря вглубь кладбища, туда, где оно превращалось в поле. «Как много здесь места», – подумал Ирек и вдруг заметил, что из огромных глаз Сухаря текут слезы. Ирек замер перед конем своей жены. Крупные конские слезы, в которых больше смысла, больше горя… И коню, верно, больнее, чем человеку. Ирек понял, почему Резеда была так привязана к Сухарю. Любила и каждую минуту стремилась быть с ним. Не понимала, почему для других ее конь – всего лишь животное.

Быть может, и слез не было, а просто капли дождя катились по конской морде. Но ведь конь прибрел проститься с близким человеком! Ирек обнял Сухаря за шею и осознал, насколько одинок теперь. Ему сразу стало холодно от мокрой одежды и пустого желудка. Ирек целовал жесткую конскую гриву: она была совсем такая, как волосы Резеды. Он обожал ее волосы. Особенно когда с них стекала вода. И баня была излюбленным местом супругов. Они подолгу мылись там. Выходили чистые и счастливые, будто не в браке жили, а только что влюбились друг в друга. А на следующий день ругались из-за пустяка, Резеда вспыхивала, хватала детей и уходила от мужа «навсегда». В соседний дом или к родителям. Через пару дней Ирек забирал назад свое семейство. И снова топили баню…

Ирек пытался понять, почему все вдруг кончилось? Что же плохого он сделал? Чем заслужил? Теперь он будет отбывать свой срок на земле, пока не состарится его тело. Дети не радовали. Ирек почти не замечал их. Он тонул в своем горе, а Амина старалась сохранить остаток их семьи: стирала, готовила, убирала, уроки учила редко.

Учителя девочку жалели и первое время вовсе не трогали. Но вскоре начали потихоньку вызывать к доске.

– Зато дома все сытые, – говорила Амина отцу, который вяло поругивал ее за двойку. – Ты давай Мунира искупай, прокрути мясо, достирай белье, которое я вчера еще замочила. А я уроки буду учить!

Вчерашнее похмелье еще не отпустило голову, и Ирек только и смог пробубнить седьмой параграф из учебника истории средних веков, пока Амина крутила мясорубку и лепила котлеты. Она пожарила четыре штуки, остальные положила в морозильник.

– Все. Историю выучили. Теперь я буду белье гладить, а ты мне много раз стихотворение читай.

Ирек уснул с учебником литературы, Амина укрыла отца пледом, под голову подложила колючего медведя без глаза. У медведя впадина была на брюхе: Ирек любил лежать на игрушке, когда смотрел телевизор.

Амина уложила Мунира, погладила школьную форму, отцовские футболки, завела будильник и легла в свою постель. Засыпала девочка мгновенно. И мама не снилась ей.

Под Новый год в школе устроили бал – вечером собрали все классы в актовом зале. Сначала водили хороводы вместе со Снегурочкой, потом три раза громко и дружно позвали Деда Мороза. И когда он торжественно прошел по залу, когда начал играть в «заморожу», Амина наконец почувствовала себя девочкой без мамы; она едва ли помнила, что есть у нее братишка и отец, которые только ростом друг от друга и отличаются. Девочка вытягивала руки вперед и, когда Дед Мороз приближался, прятала их за спину. Потом ее взяли за руки и повели против часовой стрелки по кругу.

Зимой и летом стройная,Зеленая была…

Дед Мороз и Снегурочка прохаживались возле елочки и тоже пели:

Теперь она наряднаяНа праздник к нам пришлаИ много-много радостейДетишкам принесла.

Хоровод учеников остановился. Дети допевали последний куплет и хлопали в ладоши. А Амина вдруг расплакалась. Как взрослая. Слезы выкатывались из распахнутых глаз. Это заметил Дед Мороз.

– А почему девочка у нас плачет? Кто тебя обидел? – Он вывел ее к елочке, усадил к себе на колени. – Ты приготовила для меня стихотворение?

И Амина, запинаясь и перебарывая все больше подступающие к горлу рыдания, стала рассказывать:

Мама спит, она устала,Ну и я играть не стала.Я волчка не завожу,А уселась и сижу…Не шумят мои игрушки,Тихо в комнате пустой…А по маминой подушкеЛуч крадется золотой…