Дамы Амстердама. Жизнь в витрине. Откровенные истории квартала «красных фонарей»
Шрифт:
Увы, никто не успел ничего понять: он удирает. А мне даже некому пожаловаться, не на кого опереться. Никакой поддержки…
Полиция говорит:
– Пишите заявление.
Скажите пожалуйста! Ну да, в квартале есть камеры наблюдения, но что от них толку? Случись что, обо мне просто скажут: одной больше, одной меньше. Им не понять. Я одна. Другие девочки тоже ничем не помогают. Все как раньше, когда мы шли на все, чтобы подцепить клиента. Даже мы сами говорим «минус одна цыпочка на панели».
Иногда мы недостаточно
Я однажды еще раз вляпалась в подобное дерьмо. Он тогда не стал снимать куртку. Мне показалось это странным, так что я не стала подходить очень близко и сказала:
– Раздевайся!
Я всегда проверяю, нет ли у них за пазухой пистолета или ножа.
Он снял куртку, и я чуть не рухнула: он был весь в татуировках! Я испугалась. Что ему от меня нужно? Он держал руки в карманах и брюк тоже не снимал.
– Нет, так не пойдет, – произнесла я. – Вот, забирай деньги и уходи.
Он ушел, очень недовольный. Я же была рада-радешенька. Я не готова так рисковать из-за денег.
Иосиф и Мария звонят в колокола
Луиза, 1965
Почему бы мне об этом не рассказать? Правду трудно проглотить, что ж, а я лучше перевариваю, когда рассказываю…
Стояла осень, начался листопад. Я вышла на панель. Стояла, опираясь спиной о дверь. Был воскресный полдень, звонили колокола церкви Ауде-Керк. Мимо прошел священник в красивом коричневом одеянии, из-под него выглядывали сандалии. Пятью минутами позже он вернулся. Подходит ко мне и спрашивает:
– О Мария, можно пойти с тобой?
Я подумала: «Этого гуся мне еще не хватало! Может, мне потом ему исповедаться?»
– О Мария, Мария, пожалуйста!
– Хорошо, отец, если вы заплатите сотню флоринов.
– Разумеется, – просто ответил отец Иосиф.
– Что ж, Иосиф, пойдем к Марии в комнату.
Я смутила его. Он спросил:
– Мария, поможешь мне звонить в колокола?
– Не вопрос. А красиво ли они звонят?
Что ж, он решительно взялся за свои колокола и свое кропило. Ничего себе! Удержать его богатство можно было лишь обеими руками!
– Надо же, как природа тебя побаловала! И чего же ты хочешь?
– Хочу, чтобы мы делали это стоя, Мария.
– Как скажешь, Иосиф. Пойдем-ка.
И я занялась колоколами Иосифа, и звон стоял что надо. Вскоре он закричал:
– Мария! Мария!
– Что такое?
– Споем вместе «Аве Мария».
И он завопил во весь голос:
– Мария, пой со мной!
Он
Позднее, за чашечкой кофе, отец Иосиф рассказал, что он – старший сын в семье, что родные страшно гордятся тем, что он стал священником. Но на самом деле это не было его желанием. Ему пришлось уйти в монастырь. Отец Иосиф был влюблен в девушку и никогда ее не забывал.
Какое отсутствие свободы! И еще это целомудрие. Кому оно нужно? Ты говоришь об удовольствии мысленно оказаться в постели с Марией. Это не по-человечески. Что удивительного в том, что церкви пустуют? Прошло столько времени с тех пор, как Рим пересмотрел отношения между мужчинами и женщинами, в монастыре и за его пределами. Даже мужчины-мужчины и женщины-женщины могут проповедовать – и делать это с честью.
Запрещено!
Мартина, 2011
– Нет, мефрау, я не имею права на оргазм.
Я всякий раз возношу его на седьмое небо – мне это проще простого, – и всякий раз он орет:
– Нет, мефрау, мне нельзя испытывать оргазм! Мне нельзя испытывать оргазм!
Он стыдлив и не раздевается во время секса. И пока я ласкаю его, кричит все громче и громче:
– Нет, нельзя!
Тогда я оставляю его в покое, и он уходит. Это нормальный, самый обыкновенный голландец, сильный и здоровый, он приходит ко мне регулярно. Однажды я не выдержала:
– Почему ты все время повторяешь, что тебе нельзя испытывать оргазм?
Запрещено!
– Я верующий.
– И что с того? Это причина, что ли? Я тоже верующая. И мне – можно. По-моему, это просто глупо.
– В моей религии это грех, поэтому я и боюсь оргазма.
– А тебе он пошел бы на пользу. Я не подкалываю. Давай-ка помогу. Ложись и сними одежду.
Он испуганно раздевается. Ходит ко мне вот уже шесть лет, а я впервые вижу его обнаженным. Он хорошо сложен. Не придерешься. И дрожит как осиновый лист!
– Да что с тобой такое?
– Меня это пугает.
– Ничего страшного тут нет. Ты красивый парень, все отлично.
– Да?
– Конечно.
Устав от его нытья, я хватаю его «дружка» и принимаюсь за дело.
– Ох, мефрау, как хорошо… Я больше не могу… Можно мне кончить?
– Еще как можно. Если ты сейчас не кончишь, то я просто не знаю, что с тобой еще делать.
И он кончает.
И небо не падает ему на голову. Он смотрит на меня с облегчением:
– Ох, мефрау, до чего ж это хорошо! Вы так любезны. Большое вам спасибо.