Дамы Амстердама. Жизнь в витрине. Откровенные истории квартала «красных фонарей»
Шрифт:
– Привет, Мария!
– Привет, Ринус, как жизнь? Куда направляешься?
– К тебе.
– Отлично, я скоро вернусь, только куплю пирожных.
– Тогда до встречи на Аудезейтс!
В кондитерской приходится работать локтями.
– Чья сейчас очередь?
Поскольку все молчат, то я делаю заказ:
– Шесть миндальных пирожных и четыре меренги!
Девушка заворачивает покупки, я расплачиваюсь и уже неспешно иду обратно. На мосту Аудезейтс вижу сестру, она стоит перед дверью и машет мне руками.
– Что такое, Тин? Сладость или гадость?
– Сладостей
– Верно. На, вот пирожные. Не ешь все сразу, не то получишь диабет.
Я устремилась в дом. Ринус сидел на кровати.
– Вот как важно пересечься в нужное время, а?
– Кстати о пересечении. Знаешь, что меня привело? По дороге к тебе я проходил площадь Аудекерксплейн, и кого же я там увидел? Собственного папашу! Он выходил из борделя с сигарой в руке. И провожала его тамошняя девица.
– Вот и чудно, Ринус. На что тебе жаловаться? Надеюсь, обошлось без взаимных упреков?
– Самое интересное, он мне говорит: «Сынок, а ты-то что здесь делаешь?» А я отвечаю: «То же, что и ты, только я хожу к своей постоянной девочке». Ты знаешь, что у меня нет серьезных отношений, и мне не хочется, чтобы какая-нибудь милая женщина изводила меня своими капризами. Так что я завел себе подружку в Валлене. Но, отец, у тебя-то есть жена! Моя мама! И ты так ее любишь, что готов луну с неба достать. Он отвечает: «Все так, мой мальчик. Мы друг друга любим и будем любить всегда». – «Того лучше», – фыркнул я. А он добавил: «Твой отец просто зашел поменять батарейки, чтобы видеть жизнь в розовом цвете». Вот так вот. Что ты об этом думаешь, Мария?
– Что я об этом думаю? Что твой отец достаточно взрослый, чтобы понимать, что делает. Мне он кажется хорошим человеком.
– Так и есть, Мария.
– Ладно, Ринус, хватит болтать о твоем отце, что сегодня хочешь ты?
– Я вкалывал всю неделю и сегодня я хочу отдохнуть. Массаж по-голландски, например.
– Отлично. Ложись.
Ринус ложится, я достаю горшочек с деревенскими сливками.
– Я собираюсь намазать тебя ими с ног до головы. М-м-м, как я сейчас возьмусь за тебя!
Ринус счастлив.
После всего он остается еще на некоторое время и говорит:
– Мария, ты гений. Как всегда, впрочем. Увидимся!
Целует меня и веселым шагом идет к двери. – До скорого, дружочек!
История Флориса
Луиза: Мы с Флорисом познакомились в шестидесятых и сейчас встречаемся регулярно. Он стал для меня настоящим другом.
В Амстердам я наведывался с пятнадцати лет. Мне нравилось прогуливаться по Валлену, там всегда было полно семей с детьми, туристов-иностранцев и еще кое-что особенное: женщины в витринах за стеклом. В Германии такое тоже
Когда мне было лет пятьдесят, я напоролся на банду из тридцати марокканцев в возрасте от двенадцати до двадцати. Я не испугался и пригрозил свернуть шею кое-кому из них, и за это получил чувствительный толчок в спину. Это случилось в Коггестраат, по дороге из Сингел в Спуйстраат.
А сейчас, случись с вами такое, вам воткнут нож между лопаток или подстрелят!
Когда я был мальчишкой, столкнулся в Валлене нос к носу с собственным отцом. Он курил сигару и приятно проводил время за болтовней с милыми дамами.
Когда-то у меня была постоянная женщина там, но после встречи с бандой марокканцев мало-помалу отпало желание навещать Амстердам. Сейчас мне семьдесят, я наблюдаю со стороны за жизнью в Валлене, за накокаиненными шлюхами и нечистью из Восточного блока, и этот квартал, так привлекавший меня когда-то, совсем мне разонравился.
Так что я приезжаю в Амстердам просто покататься на речном трамвайчике.
Роды в Валлене
Луиза, 1964
Моя подруга Элли ждала ребенка от своего приятеля Эмиля. Первые четыре месяца беременность никак не сказывалась на ее внешности, но на пятом Элли начала стремительно округляться. Ее интересное положение стало заметно окружающим. Следующие месяцы были нелегкими. Она жила над борделем в одной из задних комнат. Время неслось с дикой скоростью, на восьмом месяце у нее почти не осталось клиентов, но другого способа заработать на жизнь она не знала. Ее друг Эмиль регулярно наведывался в Валлен. Он жил со своей матерью в Ривьеренбуурте, довольно богатом квартале на юге Амстердама. Его семья не должна была узнать о беременности Элли, так что он делал вид, что ничего не происходит. Трус, да?
Наступил последний месяц беременности. Был конец января. Зима выдалась суровой, мы обе работали на улице. Я еще как-то справлялась, но Элли было совсем тяжко. Сердце разрывалось смотреть на нее, как она ежится на ледяном ветру, – а ведь она вот-вот должна была родить.
Я не сводила с нее глаз. Она стояла нахохлившись на углу и выглядела сегодня совсем плохо. Она сказала:
– Лу, что-то мне нехорошо.
– Да, я вижу.
– Я пойду наверх. Ты еще долго будешь работать?
– До вечера, наверное.