Дамы и господа
Шрифт:
— Просто… Понимаешь, я умею отличать шоколадные монеты от настоящих.
— Знаете, — сказал вдруг Думминг, когда карета, покачиваясь, вкатилась в ущелье, — это напомнило мне одну известную логическую задачу.
— Какую-такую задачу? — не понял аркканцлер.
— Ну, — начал польщенный вниманием Думминг, — был один человек, которому предстояло решить, в какую из двух дверей войти. Причем стражник у одной двери всегда говорил правду, а стражник у другой двери всегда лгал. Основная же загвоздка заключалась в том, что за одной дверью этого человека
Карета подпрыгнула на выбоине. Библиотекарь перевернулся во сне.
— Шуточка вполне в духе Гаргона Щеботанского, лорда Шизанутого, — чуть подумав, заметил Чудакулли.
— Ты абсолютно прав, — согласился Казанунда. — Он был знаменит подобными шутками. Сколько студентов помещается в Железную Деву и все такое прочее.
— А как этого беднягу занесло в замок Гаргона? — удивился Чудакулли.
— Что? Э-э, понятия не имею, — пожал плечами Думминг.
— Странно. Ты так убедительно рассказывал, мне даже показалось, что вы были знакомы.
— Вряд ли такое произошло в действительности. Это ведь просто логическая задачка.
— Погоди, погоди, — встрял Казанунда. — Кажется, я понял. Только один вопрос, да?
— Да, — ответил Думминг.
— Каждому стражнику?
— Да.
— Хорошо. В этом случае, он подходит к самому маленькому стражнику и говорит: «Быстро говори, какая дверь ведет на свободу, если не хочешь узнать, какого цвета у тебя почки. Кстати, я войду в нее только после тебя — подумай об этом, господин Великий Умник, когда будешь скрипеть мозгами».
— Нет, нет, нет!
— А по мне, так звучит очень логично, — хмыкнул Чудакулли. — Замечательный ход мысли.
— Но у тебя нет оружия!
— Нет есть, я отобрал его у стражника, когда тот задумался над моим вопросом, — возразил Казанунда.
— Умно, — восхитился Чудакулли. — Вот оно, настоящее логическое мышление, господин Тупс. Ты можешь многому научиться у этого человека…
— …Гнома…
— …Прости, гнома. По крайней мере, он не твердит постоянно о каких-то там паразитных вселенных.
— Параллельных! — рявкнул Думминг, у которого сложилось четкое впечатление, что Чудакулли умышленно перевирает слова.
— А какие тогда паразитные?
— Никакие! Я хотел сказать, что таких вселенных нет, аркканцлер [13] . Параллельные вселенные — это вселенные, в которых события происходят по-другому, иначе… Как бы сказать… — Он тщетно пытался подобрать нужные слова. — Возьмем, к примеру, ту девушку…
— Какую девушку?
— Ту, на которой ты хотел жениться.
13
Что ж, Думминг тоже не всегда оказывался прав.
— А ты
— Ты сам про нее рассказывал. Сразу после обеда.
— Я? Вот ведь дурак… Ну и что с ней?
— Ну… в известном смысле ты на ней все-таки женился, — объявил Думминг.
Чудакулли покачал головой.
— Здесь ты, парень, дал… Такое обычно не забывается.
— Только не в этой вселенной…
Библиотекарь приоткрыл один глаз.
— То есть ты намекаешь, что я удрал в другую вселенную, там женился, а потом вернулся сюда и обо всем забыл? — уточнил Чудакулли.
— Нет, я имею в виду, что в той вселенной ты женат на ней, а в этой вселенной — нет.
— Значит, я правда на ней женился? С нормальной церемонией и всем остальным?
— Да!
— Гм-м. — Чудакулли шумно почесал в бороде. — Ты уверен?
— Абсолютно, аркканцлер.
— Вот дьявол! А я и не знал…
Думминг почувствовал, что добился определенного успеха.
— Но…
— Да?
— Почему я все-таки ничего не помню?
Думминг был готов к такому вопросу.
— Потому что ты в другой вселенной отличаешься от тебя в этой. Женился другой ты. Наверное, он уже остепенился. Стал прадедушкой.
— А ведь он ни строчки не черкнул, — громко пожаловался Чудакулли. — Насчет этого я точно Уверен. Вот гад, даже на свадьбу не пригласил.
— Кто?
— Он.
— Но это ты!
— Ага, сейчас! Ха! Уж я бы о себе не забыл. Нет, вот ведь гад…
Вы, главное, не подумайте, кем-кем, а тупым Чудакулли нельзя было назвать. Тупой волшебник живет не дольше стеклянного молотка. На самом деле Чудакулли обладал мощным интеллектом, но мощность эта была как у локомотива, несущегося по рельсам и с трудом поддающегося управлению.
Такие штуки, как параллельные вселенные, действительно существуют, хотя «параллельные» — не совсем правильное определение. Вселенные переплетаются и закручиваются вокруг друг друга, как ткань из обезумевшего ткацкого станка или эскадрон новобранцев с глухотой на правое ухо.
К тому же они разветвляются. Но — и это крайне важно — не постоянно. Вселенной, в общем-то, наплевать, наступили вы на бабочку, не наступили… Бабочек много. Так бог, увидевший, как падает пичужка, не прилагает усилий, чтобы ее подхватить.
Пристрелить диктатора и предотвратить войну? Но диктатор — это лишь кончик социального нарыва, из которого появляются диктаторы. Пристрели одного, через минуту появится другой. Пристрелить и этого? Почему бы тогда не пристрелить всех и не захватить Польшу? Через пятьдесят, тридцать или десять лет мир все равно двинется прежним курсом. История обладает огромной инерцией.
Впрочем, и на эту инерцию находится управа.
Когда стенки между «тем» и «этим» истончаются, когда появляются странные утечки… Тогда-то и встает вопрос выбора. В такие минуты можно увидеть, как вселенная, накренившись, спускается по другой штанине хорошо известных Штанов Времени.