Дан приказ...
Шрифт:
По многим деталям, уложенным возле станков, и по моделям на столах, в стеллажах и ящиках, стоявших в рабочих комнатах инженерно-технического состава, можно было определить, что этот крупный подземный авиационный завод производил детали и узлы для истребителей.
Другие подземные заводы, которые осмотрели, тоже выпускали детали к авиационным моторам.
Больше суток группа пробыла в этом районе и собрала ценные сведения о нескольких подземных авиационных заводах, где производились фашистские самолеты{28}.
Слова маршала авиации Ворожейкина, говорившего об этих
* * *
Памятный день 13 апреля 1945 года - день взятия столицы Австрии войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов - близился к концу.
Быстро сгущались вечерние сумерки. Венцы все еще не показывались на улицах, хотя стрельба в городе прекратилась. Вместе с сумерками на город опустилась дымная пелена, образовавшаяся от горевших домов: их подожгли гитлеровцы при отступлении. Особенно много пожаров наблюдалось в восточной и северной частях города: горели жилые дома, магазины, склады, школы. На улицах валялся битый кирпич, стекло, стояла изуродованная боевая техника.
Вечером после выполнения задания бронетранспортер капитана Павленко подъехал к зданию только что созданной военной комендатуры. Не успел Петр сделать и несколько шагов, как к нему подбежали шофер «виллиса» и сержанты Яцына и Якименко. Они обрадовались встрече, будто не виделись целую вечность, хотя расстались несколько дней назад. [237]
Горячо поблагодарив экипаж бронетранспортера во главе со старшиной Павлом Дробышевым за большую помощь при выполнении важного задания, капитан зашел в комендатуру и написал отзыв о действиях группы. Отзыв был адресован командиру воинской части, которая выделила в его распоряжение людей и бронетранспортер. Капитан вручил документ Дробышеву, тепло попрощался с новыми друзьями и приказал им следовать в свой полк.
А тем временем на улицах Вены совсем стемнело. Помощник коменданта не советовал ночью пускаться в дальний путь.
– Иван! Поезжай вдоль канала, - приказал капитан шоферу. И обернулся к Якименко: - Высматривай подходящий домик. В нем и остановимся. Понял?
– Хорошо!
– ответил сержант.
Наконец машина медленно въехала во двор. Было темно и тихо. Капитан подошел к первой попавшейся двери и громко постучал. Дверь отворилась, навстречу шагнул немолодой мужчина с длинным туловищем и очень короткими ногами.
«Инвалид на протезах», - догадался Петр.
В руках у австрийца тускло горела стеариновая плошка. Несколько секунд гость и хозяин молча смотрели в глаза друг другу.
– Хабен зи ин иррэ хауз фашистис солдатен?
– коверкая немецкие слова, спросил австрийца Павленко, что значило: «Имеются ли в этом доме фашистские солдаты?»
– Наци? Найн, найн, - ответил инвалид и выше поднял плошку. Свободной рукой указал на ступеньки и произнес тихо: - Битте, битте.
– Пожалуйста.
– Данке, - поблагодарил капитан и вместе с Яцыной в сопровождении австрийца пошел на второй этаж.
В одной из комнат за столом и на тахте
Петр вежливо поздоровался с каждым за руку, спросил, говорит ли кто по-русски.
Через несколько минут в сопровождении мальчика в комнату вошел мужчина лет пятидесяти. Он носил [238] длинные волосы, бороду и усы. Лицо его имело правильные и тонкие черты, какие, пожалуй, можно встретить только у святых, изображенных на иконах.
– Товарищ капитан!
– шепнул на ухо Яцына.
– Мальчик привел какого-то монаха. Ей-ей, поп пришел.
– Сейчас все узнаем. А пока я буду здесь разговаривать, вы, сержант, организуйте дежурство на машине и поочередный отдых для экипажа.
Яцына вышел из комнаты, так и не узнав, кем был длинноволосый австриец. Тот поздоровался со всеми и сел напротив капитана.
– Где вы научились говорить по-русски?
– поинтересовался Павленко.
– Я есть коммерсант, а коммерсант немножко знает многие языки.
– Давно вы живете в Вене?
– Я живу в провинции, в городе Винер-Нойштадт. В Вену приехал в конце марта по своим коммерческим делам. В это время русские заняли мой город, и я вынужден пока жить здесь, у своих знакомых. Обратно возвращаться боязно.
– Вы знаете всех, кто находится в этой комнате?
– Да, знаю.
– Кто эти люди?
– Это старые рабочие кондитерской фабрики, мелкие клерки и ремесленники.
– А чем занимается подросток?
– При этом Петр положил руку на плечо мальчику, посмотрел ему в глаза и дружески улыбнулся.
– О, это будущий кондитер. Сейчас он ученик пекаря.
Мальчик догадался, что речь идет о нем, и назвал свое имя - Теодор.
– А меня называйте просто: товарищ капитан, - улыбнулся Павленко.
– О-о! Герр капитан, - послышались голоса сидевших в комнате.
– Скажите, пожалуйста, - спросил мальчик уже более смело, - это правда, что говорили нам наци: когда русские войдут в Вену, то они будут нас расстреливать и вешать?
– Нет, неправда. Мы, советские люди, пришли в вашу страну, чтобы освободить вас от фашистского рабства. Советские люди любят и уважают трудовой австрийский народ, трудящихся всех стран. [239]
Коммерсант усердно переводил.
В комнате зашумели, заговорили в полный голос, заулыбались.
Рядом со столом на маленькой тахте расположился пожилой австриец, похожий на конторского служащего. Поборов смущение, старичок задавал вопрос за вопросом.
– Вы сказали, что ваши солдаты не тронут мирное население Вены. Где гарантия тому?
– А разве вы не читали советских листовок?
– немало удивился Петр.
– Листовки-то читали, но насчет гарантии…
Старика перебила женщина. Она стала быстро что-то ему говорить. Тот молча слушал. Павленко вспомнил, что в его планшете лежала фронтовая газета, в которой напечатано обращение маршала Толбухина к войскам. 3-го Украинского фронта.