Данэя
Шрифт:
– Это прекрасно – что ты станешь историком! – повторял он.
Изучение истории дало понимание значения событий, совершенных близкими ей людьми. Лал Старший стал её идеалом во всем: как и он, она решила стать также и журналисткой. Для развития в себе литературных способностей, необходимых для этого, усиленно занялась чтением художественных произведений, в том числе – старинных. А в них часто встречалось слово “любовь”: воображение девочки оно не могло не захватить. То, где говорилось о несчастной любви, почему-то трогало её
Как-то раз бабушка, Эя, застала её в слезах: Дэлия читала “Лейли и Меджнун” Низами. На экране горели страницы книги, написанные причудливой вязью, с яркими миниатюрами.
Почему-то бабушка меньше всех что-либо рассказывала Дэлии, чаще всего молча слушала рассказы других, иногда вставляя несколько слов.
– “Лейли и Меджнун”? – она уселась рядом с внучкой; они были одни.
– Бабуль, почему только ты мне ничего не рассказываешь?
– Что, маленькая? То же – что другие? У них это получается лучше, чем у меня.
– А мне всегда казалось, что ты терпеливо ждешь – когда что-то сможешь рассказать только ты.
– Ты так думаешь, девочка? Может быть. О чем бы ты хотела услышать от меня?
– О любви, бабуль.
– О любви? Что ж: ты ведь уже большая – сумеешь понять. С чего же начать мне? – взгляд её задержался на экране: – “Лейли и Меджнун” читает моя девочка. Ладно: послушай-ка о Лейли – другой Лейли, нынешней. Её история – не менее удивительна, чем древние поэмы.
И, правда: не менее! Дэлия, пораженная, слушала, боясь дышать.
... Прекраснейшая, красивей всех на Земле, и талантливейшая актриса – Лейли (тетя Лейли!) в мрачные времена, когда люди забыли любовь, полюбила – старого ученого, совершившего самое крупное тогда открытие – деда Дэлии; ей рассказал о любви, которую знали люди прежних эпох, Лал Старший.
Когда он уходил на обновление, она сказала ему на прощальном пиру...
– Разве дед...?
– А ты не знала? Ведь он же был тогда величайшим ученым своего времени. Его нынешнее тело принадлежало донору, на которого похожи лицом твоя мама и ты.
... Она сказал ему:
– Приходи обновленным – тебя будет ждать моя страсть. – И ждала его.
А он вернулся и в тот же день – нет, ночь: это была новогодняя ночь – встретился с ней, Эей, бабушкой, и их сразу связала взаимная страсть – ещё не любовь.
Лейли узнала о его возвращении и поспешила к нему, но, увидев их рядом в новогоднем павильоне – он не замечал никого, кроме нее, бабушки – не подошла к нему. А он не вспомнил о том, что она обещала ему перед операцией.
И прошло десять лет после того. Дед вместе с ней, Эей, и неразлучным своим другом Лалом готовился к полету на Землю-2. Лейли не разу не видела его – и продолжала любить, безнадежно.
Лишь перед самым отлетом произошла негаданная встреча их. На озере (“Мы полетим туда с тобой: я покажу”). Единственная, незабываемая – для нее; для него – лишь прекрасный эпизод.
Они улетели.
– Я была рада её прилету: ужасно надоел карантин. Говорила ей о Лале Старшем, но мне казалось, что она не слышит меня – лишь ждет чего-то. Только когда появился Дан, я поняла всё. Сразу.
Когда незадолго перед отлетом туда он появился утром в бассейне со следами поцелуев на теле, мне было всё равно: это было его дело, а меня – никак не касалось. А теперь – нет: он был мне дорог, бесконечно. Он – и только он: один, на всю жизнь.
Я не знала, думает ли он так же: мне стало больно от мысли, что он хоть на мгновение может быть близок с другой, как со мной. А она, Лейли, была прекрасна: красивей её я не видела никого – ни раньше, ни сейчас. И она – любила его: я видела. Она – была тогда с ним перед отлетом: мне не нужно было ничего говорить.
Я ждала: каждая клетка моя была в напряжении. Ждала и она.
– Мама, Дети сейчас придут, – сказал он, и обе мы поняли, какое место занимает каждая из нас в его жизни.
Вот так! – бабушка ладонь смахнула навернувшиеся слезы. – Слушай дальше.
– Она снова ушла – молча. И что удивительно: её любовь к нему перешла на всех нас, близких ему. Быть с нами стало для нее как воздух и свет: она была первой, испытавшей неотразимое влияние нашего примера – дети, семья. Так хотел Лал, Старший, – под его влиянием узнала она любовь.
А её любил наш сын, Лал Младший, – полюбил ещё там, на Земле-2, когда смотрел фильмы с её участием. Она встретила его там же – где произошло её единственное свидание с Дедом. И стала его женой. Она – первая из интеллектуалок – родила на Земле ребенка: тогда это был подвиг.
– И продолжала любить дедушку?
– Нет. Одно чувство перешло в другое. Нашего сына было за что любить кроме того, что он сын Дана. Наверно – не сразу. И было, конечно, не легко.
Не только тогда. Ведь она же была намного старше его, моего сына: она же старше и меня. И мысль, что ему, а не ей придется расплачиваться за это, не давала ей покоя. Она не знала, что делать: расстаться с ним, пока не поздно, или заснуть в анабиозе, чтобы сравняться в возрасте.
– И выбрала...?
– Третье: она полетит в Дальний космос вместе с Ли и Ги на “Контакте”, чтобы отправить сигналы Тем.
– Ба, а он, дядя Лал, долго будет ждать её?
– Долго, девочка: полсотни лет – за это время на гиперэкспрессе пройдет лишь пять. Эта история – ещё не кончилась.
Вот и всё! Видишь: жизнь удивительней любого поэтического вымысла. И может быть, жизнь нашей Лейли станет легендой – о любви, вернувшейся на Землю.
– Да, ба!
Эя не напрасно ждала своего часа. Она не задавала себе вопрос: не рано ли? Нет: девочку недаром потянуло к произведениям, одно из которых продолжало светиться на экране.