Данэя
Шрифт:
... Они одновременно подняли головы оттого, что начинало светлеть. Это был не рассвет: ещё слишком рано. Метеорит! Он светил уже не отраженным светом “солнца”: войдя в верхние слои атмосферы и раскалившись от трения, ярко светясь, летел к поверхности.
Почти мгновенно они поняли, что он движется прямо к ним: упадет где-то вблизи. Будет взрыв, землетрясение, камнепад. Надо немедленно подняться в воздух – как можно выше!
Но было поздно. Сильный встречный поток воздуха прижал их к камням. Пытаясь оторваться во что бы то ни стало, они форсировали мощность электродвигателей до предела,
Озарив всё вокруг багровым светом, пролетел прямо над ними огромный болид и исчез за гребнем хребта. Раздался страшный грохот, горы содрогнулись. Он упал, видимо, недалеко, в нескольких километрах от них.
Исчез ураганный ветер, но взлететь не удалось. По-видимому, были сожжены моторы. Они спешно отстегивали уже бесполезные вертолеты.
Стоял невероятный грохот, проникавший через шлемы, как будто что-то катилось неудержимо с горы.
Звуки всплеска, и с верхней террасы, где было озеро, обрушился водопад. На нижней террасе он превратился в бурлящий поток, волочивший камни. Пытаясь освободиться от вертолетов, астронавты не успели убежать, попали в него. Их потащило к обрыву.
По пути Дан ухитрился уцепиться за какой-то большой камень, не поддававшийся потоку, и вытянул руку, за которую ухватился Лал. Они бешено боролись с потоком. Дан мертвой хваткой держался за какой-то выступ камня, стараясь устоять, пытаясь помочь Лалу.
Но ничего не получалось. Поток усилился, и Лала медленно потащило, несмотря на то, что Дан весь налился кровью от напряжения, чувствуя, как рука начинает соскальзывать.
И вдруг Лал резко толкнул его и сразу же отпустил руку. Дан, отлетев и упав на колени, всем телом уперся в камень, обхватил его обеими руками.
– Лал! Лал!!!
– Да-ан! Не забудь... А-а-а!!! – это было последнее, что раздалось в наушниках.
Поток бурлил, пытался оторвать его от камня, смыть. Лишь сверхпрочный скафандр-панцирь спасал от ударов камней и песка.
И всё же, он не удержался до конца. Пальцы уже не слушались. Его оторвало и поволокло – медленно, потому что поток уже ослабевал. “Неужели: всё?” – подумал он.
Ему снова удалось за что-то зацепиться чуть ли не в пяти метрах от обрыва и чудом вскарабкаться на огромный валун, который покачивался от напора воды, но не сдвигался с места. Совершенно обессиленный, он потерял сознание.
21
Дан очнулся.
Поток исчез, оставив груды камней и песка. Начинало светать.
“Жив”, – с удивлением понял он. И тут же обожгло: “Лал!”
– Лал! Лал! Отзовись! – закричал он. В наушниках не одного звука.
– Лал! Брат! – продолжал кричать он.
Нет ответа. И не будет, понял он с ужасом. Слишком мало шансов уцелеть, свалившись с потоком в пропасть. Да ещё когда сверху вместе с водой летят камни. Скафандр уже не мог спасти.
И всё-таки! Он не мог поверить в гибель Лала.
Если бы оказаться у катера! Попытаться с помощью приборов найти Лала: может быть, он – всё-таки – жив. Ещё жив! Надо немедленно добраться до катеров.
Но вертолетов нигде не было видно. Должно быть, их смыло
Не дожидаясь, когда достаточно рассветет, Дан начал спускаться. По ничтожнейшим трещинам, куда с трудом удавалось сунуть носок сапога, цепляясь чуть ли не кончиками пальцев, бесконечное количество раз рискуя сорваться, порой соскальзывая на более пологих склонах, в течение долгих трех часов совершал он свой спуск. Выручила специальная подготовка астронавта – умению обходиться почти без всяких средств. Ещё – помог допинг. А ещё больше – гнал страх: опоздать, не успеть использовать малейшие возможности спасти Лала, если он ещё – всё-таки – жив.
Тяжелый панцирь скафандра прочен, очень. Может быть, Лал засыпан, замыт. Но скафандр выдержит тяжесть, а кислорода хватит на много суток. Если только! Если его не раздавило глыбами. Да и падение с такой высоты... Но может быть, вода создала подушку, смягчившую падение.
Ладно, нечего думать! Вколоть ещё допинг и добежать до вездехода. И скорей в катер: поднять его и с высоты прощупать всё локатором!
Вездеходы у входа в пещеру, в ущелье. Один перевернут, то ли воздушной волной, то ли вырвавшейся из пещеры водой. Возле него груда намытого песка, которого здесь не было.
Дан залез в вездеход, и он сразу сорвался с места. Добравшись до катера и, наконец-то, поднявшись ввысь, долго и упорно обшаривал локатором горы, реку, место её впадения в море.
Ничего! Он возвращался и снова дотошно всё обшаривал. Просто не мог поверить, что погиб Лал – никак не мог! Но лихорадочные поиски не дали ничего.
Плохо! Ох, как плохо! Значит, самое невероятное произошло. Что он скажет Эе? Что? Он отвечал на её вызовы только мгновенными сигналами, молчал – но сколько это может продолжаться?
Наконец Дан с отчаянием понял, что всё: уже больше ничего нельзя сделать. Сориентировавшись на крейсер по радиоволне, включил автопилот. Сил больше почти не оставалось.
Никак, ну никак не верилось, что Лал погиб! Что Лала больше нет! Лала, брата! Мудрого, доброго, неповторимого. Не пожелал воспользоваться последней возможностью, чтобы не увлечь за собой его, Дана! “Да-ан! Не забудь... А-а-а!!!” Он закрыл глаза: совсем уже не было сил, руки как будто налиты свинцом.
Он не мог потом вспомнить ничего: ни как катер набирал высоту, ни как летел, ни как подруливал к крейсеру. Ощутимо помнил только толчок при стыковке, от которого он словно очнулся.
Перебрался в шлюзовую камеру. Форсировал продувку, потому что – в иллюминаторе прижатое бледное лицо Эи, в наушниках вопрос:
– Дан! Почему ты – один?
Он открыл герметичную дверь камеры. Пес чуть не сбил его с ног, ворвался внутрь, судорожно обнюхал камеру, его – и жутко, тоскливо завыл.
Дан снял шлем.
– Где Лал? Почему он остался там? – Эя испуганно смотрела на него. – Дан!
– Нет Лала. Больше нет. Погиб! – с трудом выдавил из себя, прохрипел он.
– О-о! Лал!!! Нянечка, нянечка-а!