Данфейт
Шрифт:
— Ты не чучело.
— Это не самое обидное слово из тех, которыми она привыкла меня называть. Были еще «тупая», «припадочная», ах да, и мое любимое — «дылда». Я — дылда, — засмеялась Данфейт.
— Глупая, — прошептал Кимао, наклоняясь к ней. — У тебя красивая грудь, я бы даже сказал, что она восхитительна. У тебя стройные ноги и, чего греха таить, на твою заднюю часть смотрю не я один. Ты высокая, но при своем росте в тебе нет ни намека на неуклюжесть. У тебя интересный цвет волос. Иногда они кажутся темными, а иногда я замечаю, что они совсем светлые. У тебя карие глаза, но на солнце они приобретают медовый оттенок и кажется, будто они и в самом деле плавятся. Каждая из черт твоего
— Зачем ты говоришь мне все это?
— Не знаю, — пожал плечами Кимао. — Говорю то, о чем думаю. Вот и все.
— Ты некрасивый, — вдруг ответила Данфейт. — Ты высокий и худой, хотя и худым тебя назвать нельзя. Словно с тебя сняли кожу и оставили одни только мышцы. Твои густые черные брови нависают над совсем уж черными глазами, и складывается впечатление, что, задержав на них взгляд чуть дольше, можно попросту кануть в лету. Твой белесый шрам слишком сильно выделяется на общем фоне загорелой бронзовой кожи. Он сразу же привлекает к себе внимание и остается только задаваться вопросом, почему ты так и не избавился от него. На твоих щеках часто появляются желваки, будто ты специально сжимаешь зубы, чтобы показать их. У тебя массивный подбородок и ямочка на нем, как свидетельство того, что тебе постоянно приходится испытывать на прочность свою волю. И другие ямочки у углов твоего рта. Юга! Кто наградил это тело ими, ведь они совершенно не вписываются в твой облик собранного и надменного человека! О морщинках в углах твоих глаз я вообще молчу. Они появляются, когда ты улыбаешься и это, Амир побери, всегда привлекает мое внимание. Где они? Я не вижу их сейчас, хотя, вот эту борозду промеж бровей нахожу впервые. Ты некрасивый, Кимао Кейти, но все же на тебя хочется смотреть.
— То есть, все, что сказано до слова «но» не имеет значения? — сделал вывод он.
— Нет, не имеет.
— Интересно, ты вообще понимаешь, что только что сказала?
— Я назвала тебя некрасивым.
Кимао улыбнулся.
— Теперь я вижу морщинки в уголках твоих глаз, — вздохнула Данфейт.
— Из всех женщин, которые встречались на моем пути, ты — первая озвучила правду, которую я знал всегда.
— Пожалуйста.
— Я не говорил спасибо, Данфейт.
— Не говорил, — прошептала Дани.
— Поцелуй меня, — попросил Кимао, продолжая смотреть на нее.
Дани медлила, а затем, обняла его и прижалась к теплому рту.
— Что же ты творишь, — успела прошептать Данфейт, перед тем, как потерялась в омуте его рук.
— Данфейт!!! — раздался крик из коридора.
— Опять… — вздохнул Кимао, поднимаясь с пола и заправляя свою измятую рубашку.
Данфейт подскочила следом. Эрика влетела в ванную, ничего не видя перед собой.
— Что случилось? — с некой опаской произнес Кимао.
— Они взорвали Югу!!!
— Что?
— Югу взорвали!!!
***
Они спустились вниз и прошли в гостиную, где все собрались перед экраном трехмерного голографического телевизора. Передавали сообщение о теракте на одной из термоядерных станций Юги, который унес жизни около трех тысяч югуан. Плазменное защитное поле не выдержало удара, перекрытия конструкций расплавились, и все подземные уровни станции сложились друг на друга. О точном количестве жертв пока ничего не сообщалось, однако, всех предупредили, что в течение первых суток после происшествия жителям Юги следует принять дезактиваторы излучения и, в случае развития симптомов лучевой болезни,
— Понесут, как же, — произнесла Данфейт, останавливаясь за спиной Кимао. — Сами взорвали, fiuro rectomo!
Кимао положил руку ей на плечо, но замечания по поводу сайкаирянского нецензурного выражения не отпустил.
— Думаете, они попытались снова? — произнес Орайя.
— Странно, что так быстро, — ответила Айрин. — Год прошел с момента прошлой попытки.
— Так, вы все знаете? — прошептала Данфейт, присаживаясь на диван возле Эрики.
— Нам с Бронаном рассказал Роэли, а Террей просто прочел меня, как открытую книгу, и посвятил во все дела Йори. Так что, да, мы все в курсе, — кивнула Айрин. — Только я не знала, что запасники есть на Юге.
— Никто не знал, — ответил Кимао. — Я думал, что они так и остались на Мийе.
— Глупо было бы оставлять все на Мийе, — покачала головой Айрин. — А вот распределить все равномерно, создав их в каждом живом уголке нашей галактики, вполне логично.
— Думаешь, и на Сайкайрусе они есть? — прищурилась Данфейт, глядя на сестру. — Отец бы сказал нам…
— А кто, по-твоему, оплатил пять твоих копий на «черный день»?
— Что?
— Это отец рассказал мне про технологию. Совет предложил вложить ему деньги в разработку, и теперь где-то хранятся по пять наших с тобой копий!
— Юга…
— Только папа ни сном ни духом о том, что тебя убили на прошлой неделе в первый раз.
Данфейт посмотрела на Кимао, а затем перевела взгляд на сестру.
— Надеюсь, и в последний, — произнесла она. — Хочу выпить. Что толку сидеть перед телевизором? Если что-то пойдет не так, нас предупредят, — выдохнула Данфейт и поплелась на кухню.
— Я ухожу, — произнесла Айрин.
— Куда? — не понял Орайя.
— Домой.
— Так рано?
— Да, так рано.
— Тебя проводить?
— Как хочешь, — ответила Айрин и направилась к выходу.
— Не прощаюсь, — пробурчал Орайя и пошел следом за Айрин.
Остальные вошли на кухню и разбрелись по разным углам. Террей и Йори присели за барную стойку. Бронан крутился возле Эрики, продолжая внимательно наблюдать за тем, как она пьет один лишь сок. Данфейт села на столешницу, свесив ноги, и снова приникла к горлышку бутылки с виски.
Кимао, скептически посмотрел на всех них, и улыбнулся:
— Может, поедим, наконец? Все готово, по-моему.
— О! — воскликнула Данфейт. — Хорошая идея!
Спустя тридцать минут Данфейт собирала посуду со стола, Кимао загружал ее в посудомоечную машину, а все остальные просто наблюдали за происходящим.
— Вот так должна выглядеть пара связанных, — не удержался от комментария Йори.
Данфейт остановилась и презрительно посмотрела на него:
— И это говорит зрячий, влюбленный в мужчину?
— Вообще-то, я не об этом. Ты знаешь, что «Матриати» с древнедеревийского переводится как «мать моих детей»? Когда в Академии обучали только мужчин, для женщины было честью стать матриати. Они были женами Великих людей, которые творили судьбу всего мира. Но потом, им захотелось большего. Эмансипация. Женщины должны обучаться так же, как и мужчины. Своими руками вы разрушили то, что имели. Из жен вы сначала превратились в телохранителей, а затем и в рабов, естественно.