Дантисты тоже плачут
Шрифт:
– А вот эту женщину никогда не видел?
Никита вгляделся в снимок:
– Нет. Такая не появлялась, молодая слишком. Мамины знакомые все вокруг сорока.
– А любовник был?
– У кого? У мамы? Не смешите. Лет ей сколько?!
Я вздохнула. Когда-то Кешка на полном серьезе говорил, что после тридцати застрелится, так как не хочет жить стариком! Кажется, и Никита считает всех сорокалетних развалинами. А мы, между прочим, еще ничего!
Беседу прервал домофон. Через пару минут в прихожей послышался знакомый голос,
– Какого черта вам тут надо?
– А вам? – не осталась в долгу я.
– Опять вынюхиваете? Крыса любопытная.
– Сам подлый врун.
– Если бы не лезли везде со своим длинным носом, Ева спокойненько училась бы в интернате. Бедная девочка!
– Действительно, несчастный ребенок. Выкинул мать из окна, хотел чужой тете бяку сделать. Утютюшенька наша!
– Ты еще издеваешься, подстилка милицейская! – взревел стоматолог и вытащил из-за пазухи здоровенный пистолет.
– Не надо, – завопил испуганный Никита, – не убивайте ее здесь. Мама только что ремонт сделала, и ковер новый.
Боясь за свою мебель, он повис на руке врача. Тот попытался освободиться, но я уже летела во весь опор на улицу. За спиной мне слышалось тяжелое дыхание и щелчок взводимого курка. Ноги понесли прямо по шоссе. Как назло, в темный февральский вечер вокруг никого не было. Убийца настигал, он страшно топал. Вдруг, о счастье, впереди замерцал огонек милицейской мигалки. С душераздирающим воплем «помогите!» я кинулась наперерез «раковой шейке». Из-за руля, на ходу выдергивая пистолет, выскочил довольно пожилой патрульный. Я рухнула на широкую, надежную грудь стража закона, обтянутую чудесной синей формой.
– Что произошло? – осведомился милиционер. – Вас ограбили, отняли пальто и сумочку?
Я обернулась, чтобы указать на преследователя, но переулок был пуст. Владимир испарился. Или мне показалось, что он пытался убить меня?
Холод пробрался до самых костей. И здесь сообразила, что пальто, перчатки, шапка и сумка остались у Никиты. Морозным февральским вечером неприятно оказаться на улице в тонком кашемировом свитере и юбке. Хорошо, не имею привычки снимать при входе обувь, и тепленькие сапожки остались на ногах. Патрульный усадил меня в нагретую машину и угостил дешевой сигареткой.
– Сейчас проедем в участок и оформим протокол. Помните приметы грабителя?
– Может, не надо? – вздрогнула я, вспомнив об Александре Михайловиче.
– Девушка, – нахмурился милиционер, – это гражданский долг. Благодаря вашему участию сумеем поймать уголовника, и он больше не причинит никому вреда.
Пришлось ехать в участок и выдумывать приметы разбойника. Через час за мной прикатила Наталья.
Глава 47
От всех треволнений спать пошла рано. Еще не было и десяти, когда я потушила свет в
Через какое-то время резкий холодный воздух ворвался в комнату. Я открыла глаза и увидела, как распахнулось окно. Надо же, Ирка не закрыла защелки. Пришлось вылезать из теплой норки, но не успела я встать, как на фоне окна появилась чья-то голова.
Я быстренько подскочила к двери и прижалась в пространстве между косяком и шкафом. В комнату бесшумно пролез мужчина. В сумеречном лунном свете он быстро подошел к кровати, приставил пистолет к подушке и нажал курок. Раздался тихий щелчок, в воздухе запахло кислым.
Убийца отогнул одеяло и выругался, жертвы в кровати не было. Осоловевший Хуч принялся радостно повизгивать и лизать мужчине ноги. Воспользовавшись тем, что убийца наклонился к собаке, я рванула на себя дверь и с диким визгом: «На помощь!» – ринулась в коридор. Захлопали двери, повыскакивали заспанные домашние. Я неслась вниз по лестнице, крича от ужаса. За мной, ничего не понимая, бежали дети, Зайка, Наташка и собаки. Мы выскочили в холл.
– Мать, что случилось? – вопрошал со второго этажа Кешка.
Но от ужаса голос не повиновался, и из горла исходил невразумительный лепет.
– Там, в комнате…
– Пойду посмотрю, что там, – сообщил Аркадий, – скорей всего мышь. Весь дом перебудила, с ума сойти, ни сна, ни отдыха измученной душе.
В эту секунду в дверь позвонили. Не удивляясь визиту гостей в два часа ночи, Зайка распахнула дверь, и холл моментально заполнился народом. Громко топая форменными ботинками, вошли Женя, врач, Александр Михайлович и четверо патрульных. Последние вели перепачканного и окровавленного Владимира. Помещение моментально наполнилось запахом сигарет, мокрой шерсти и крепкого одеколона.
– Всем привет, – сообщил Александр Михайлович, – не спим?
– Нет, вы только поглядите, – раздался голос Кешки.
Все задрали головы вверх. На втором этаже стоял Аркадий с простреленными одеялами и подушкой.
– Сколько раз можно повторять, что нельзя ничего трогать на месте преступления, – в сердцах вскричал Женя, – ну какого черта тащить сюда постельное белье. Уже все залапал. Мне надо посмотреть, как оно лежало на кровати. Что ты там еще хватал?
– Ничего, – потупился сын, – только окно закрыл, холодно очень.
Женя схватился за голову:
– Надеюсь, подоконник тряпкой не протер?
И эксперт быстро пошел в мою комнату, неся в правой руке довольно объемистый чемоданчик.
Александр Михайлович вылез из теплого пальто и весьма нелюбезно спросил:
– Узнаешь господина?
– Да, это Владимир Резниченко, наш хороший знакомый.
– Полжизни отдам, чтобы никогда вас больше не видеть, – огрызнулся стоматолог.
– Молчать! – рявкнул один конвойный.
Другой молча двинул стоматолога в ухо.