Дао дэ цзин. Книга пути и достоинства
Шрифт:
Впрочем, нужно заметить, что эта служба Лао-цзы имела громадное влияние на развитие его философской мысли, так как дала ему свободный доступ к хранилищу всякого рода знаний. Современное ему китайское общество, среди которого он вырос, тоже не осталось без влияния на его ум. И ему, как впоследствии Конфуцию, хотелось спасти своих единоплеменников от бесконечных политических усобиц. Это стремление очень ясно и характерно отразилось на всей системе его философии.
В каком отношении находился Лао-цзы к мыслителям своего времени, об этом подробных сведений не сохранилось.
Историк Сыма Цянь передает нам весьма интересное известие о свидании двух великих философов Срединной империи: Лао-цзы и Конфуция. Постараюсь буквально передать то, что пишет историк Китая.
«Когда Конфуций находился в Сиу, – пишет Сыма Цянь, – то он посетил Лао-цзы, чтобы услышать мнение его относительно обрядов».
«Обрати внимание на то, – сказал Лао-цзы Конфуцию, – что
37
Это значит, что когда мудрец служит умному царю, то идеи его получат осуществление, поэтому он будет торжествовать и пользоваться почетом. Но когда он служит недальновидному царю, то будет оставлен без внимания, преследуем и угнетаем, как носящий на голове тяжесть поденщик.
«Я слышал, что опытный купец скрывает свой товар, как будто ничего не имеет. Точно так же, когда мудрец имеет высокую нравственность, то наружность его не должна этого выражать. Ты брось свою гордость, вместе со всякого рода страстями; оставь свою любовь к прекрасному вместе с наклонностью к чувственности, потому что они бесполезны для тебя».
«Вот что я говорю тебе, и больше ничего не скажу» [38] .
«Удалившись от нашего философа, Конфуций сказал своим ученикам: я знаю, что птицы умеют летать, рыбы умеют плавать в воде и животные умеют бегать. Также знаю, что бегущих можно остановить тенетами, плавающих – сетями, а летящих – силками. Но что касается дракона, то я не знаю ничего. Он несется на облаках и поднимается на небо».
38
Сыма Цянь. Историческое повествование. Кн. 63.
«Я сегодня увидел Лао-цзы. Не дракон ли он?» [39]
К этому известию Сыма Цяня профессор Васильев относится скептически; он готов причислить его к числу легенд о Лао-цзы, но, как мы видели, без достаточного основания [40] .
Возможность свидания двух философов Китая на самом деле вполне вероятна. Конфуций, как человек любознательный, долго искал истины. Поэтому он мог обратиться к нашему философу, известнейшему ученому того времени, чтобы уяснить себе, в чем состоит сущность обрядов, которым китайцы придавали огромное значение. Приехав в столицу тогдашнего Китая, Конфуций, естественно, мог пожелать посетить местную знаменитость.
39
Там же.
40
См.: Васильев В.П. Религии Востока. С. 72.
Притом, если мы обратимся к содержанию переданной нами беседы двух великих философов, то должны будем признать, что каждый выразил в ней характерную и существенную сторону своей философии. Лао-цзы, как проповедник теории смирения, предлагает Конфуцию бросить гордость и увлечение вещами из мира сего; Конфуций, придававший огромное значение всему конкретному, спрашивает Лао-цзы об обрядах и удивляется возвышенному и глубокомысленному учению своего собеседника.
Лао-цзы был очень недоволен современными ему общественными и политическими делами. Это недовольство было до того сильно, что он, оставив свою государственную службу, удалился в уединение. Желая жить вне той страны, беспорядок и нравственное падение которой его возмущали, он хотел уйти через западную границу в страны варваров. Но тут случилось нечто неожиданное для него. Увидев, что этот знаменитый муж удаляется из империи, начальник пограничной стражи Ин-ки сказал ему: «Философ! ужели ты думаешь скрыться? Если так, то прошу – изложи сначала свое учение для нашего наставления» [41] .
41
Сыма Цянь. Историческое повествование. Кн. 6.
И вот Лао-цзы, удовлетворяя требованию любознательного чиновника, будто бы написал знаменитую «Книгу пути и достоинства». Но тут возникает вопрос: написал ли Лао-цзы свою книгу сразу или в разное время? Ответ, думается мне, находится в самом «Дао дэ цзин». Более
42
Сыма Цянь. Историческое повествование. Кн. 6.
Если это известие и преувеличено, то все-таки вероятно, что, ведя жизнь вполне воздержанную и умеренную, наш философ пользовался крепким здоровьем и дожил до глубокой старости.
Считаю не лишним сказать теперь несколько слов о том, какая судьба постигла учение Лао-цзы.
Учение это, составляющее в некоторых отношениях диаметральную противоположность традиционному миросозерцанию Срединной империи, по-видимому, не могло найти много последователей; тем не менее в каждом столетии оно находило истолкователей, которые, желая развить далее философские воззрения своего великого учителя и закончить работу его мысли, отчасти повредили ему. Соси и Зюнь-си, развивая теоретическое и нравственное миросозерцание Лао-цзы, внесли в систему его много чуждых ей элементов, а Канписи, развивая политико-социальные воззрения Лао-цзы, довел их до последней крайности.
Таким образом, система нашего философа, уже вскоре после смерти его, подверглась довольно серьезному искажению, хотя и сохранила имя лаоцзызма. Но на этом дело не остановилось: чем дальше шло время, тем больше учение Лао-цзы извращалось. Лао-цзызм особенно много потерпел от буддизма.
Буддизм был занесен в Китай во II в. до н. э. С необыкновенной быстротой распространяясь среди народа, он обратил на себя внимание даосов.
Даосы, усвоившие только аскетическую идею своего учителя и не понимавшие сущности его философской системы, с великой радостью встретили буддистов: они видели в буддизме дальнейшее развитие своей аскетической идеи. Вот с этих-то пор и начинается печальная история лаоцзызма. Оригинальное миросозерцание великого Лао-цзы стало забываться среди его последователей; внешний строй и внутреннее устройство общества даосов окончательно изменились: в них вошло много буддийских элементов.
Кроме буддизма, на общество даосов имели влияние разные народные верования.
В таком печальном виде общество даосов существует и доныне в Китае и Японии.
Профессор Васильев прав, когда, характеризуя современное состояние указанного общества, говорит, что они – последователи Лао-цзы только по имени, а не по существу. «Даосизм, – пишет он, – есть самый разнородный состав всякого рода верований и приемов, не имеющих между собой ничего общего… У всех них общего только имя да то, что все они признают своим учителем Лао-цзы» [43] .
43
Васильев В.П. Религии Востока. С. 72.
При более или менее обстоятельном знакомстве с философской системой Лао-цзы является вопрос: где искать источники его философского миросозерцания?
Ответить на этот вопрос не легко. Искать их следует, по нашему мнению:
1. В индивидуальном складе ума Лао-цзы.
2. В исторических условиях существования современного ему Китая.
1. Если мы обратим внимание на ход развития мыслей в «Книге пути и достоинства», то нельзя не заметить, что философию Лао-цзы можно охарактеризовать как созерцательное умозрение. Духовный смысл и внутренний закон бытия всего более занимают Лао-цзы. Каждый факт из духовно-нравственного и физического мира, совершавшийся вокруг него, вызывал усиленную деятельность его ума: ему хотелось проникнуть в сущность и внутренний смысл всякого явления. Все, что совершалось вокруг него, казалось ему только мимолетным; в основании скоропроходящего течения вещей лежит нечто существенное и прочное. И вот в одном из афоризмов Лао-цзы утверждает, что «красивое есть только безобразное; доброе – только злое» (2). Это значит, что красивое для глаз не есть истинно красивое; доброе, в обыкновенном его смысле, не есть истинно доброе. Истинно красивое мы можем видеть только очами разума; точно так же истинно доброе открывается только нашему духу.