Дао Дзэ Дун
Шрифт:
Посмотрев направо и налево, Страхов по привычке закинул голову и стал глядеть вверх. Так он всегда невольно делал в детстве и юности, когда попадал на настоящую станцию метро «Комсомольская». Сколько раз попадал, столько раз поднимал голову и шел, куда было нужно, переходя от одного огромного и роскошного «картуша» с коринской мозаикой к другому.
Тут тоже была мозаика в коринском духе — только не картины из истории русской боевой славы, а что-то другое.
Страхов посмотрел направо и налево — и систематизировал. Здесь над головой сияли картины из истории пиров. Ближайший «картуш» справа показывал
Страхов опустил глаза и покачал головой, показывая Дрозофиле, что впечатлен.
— И такое везде? — осторожно поинтересовался он.
— На разных уровнях разные темы, разный дизайн. Есть как на «Маяковской»… — сказала Дрозофила. — Здесь — аллегорическая история кейтеринга.
— Что?! — поразился Страхов.
— Ну, как… общественного питания, — в свою очередь, слегка удивилась она его непониманию.
— Я понимаю про кейтеринг, но… — завис Страхов.
— Но кто-то же там тогда занимался, вроде нас, поставкой продуктов, разработкой меню, приготовлением блюд, сервировкой, подачей… — уже вполне толково объяснила Дрозофила.
— Действительно… — кивнул Страхов, начав подозревать, что с адаптацией у него могут возникнуть неожиданные проблемы. — А пир во время чумы тут где-нибудь показан?
— Может быть… — усмехнулась Дрозофила. — Sotechso обслуживает много закрытых зон.
Страхов отметил еще два существенных отличия от станции «Комсомольской». Путей не было. Платформа была сплошной, а на месте путей, у стен, тянулись в ряд подобия игровых автоматов с вращающимися сиденьями. Примерно через каждые тридцать метров «платформа» делилась поперечными подиумами высотой около двух метров, на которых тоже стояли автоматы. А вдоль «платформы», точно посредине, тянулся… фактически бесконечный «шведский стол», в сравнении с которым пир в Валхалле казался просто аскетическим бизнес-ланчем… Страхов решил не задавать по этому поводу вопросов — пусть адаптация идет своим чередом.
Аутов на этих длиннющих «платформах» — что левой, что правой — было видно человек тридцать, не больше. Кто-то сидел за автоматами, кто-то неторопливо прохаживался, кто-то подходил к «шведскому столу». Все были в униформе, только другой масти — буланой.
Страхов невольно осмотрел себя, свою униформу… и снова вопроса не задал. Потом посмотрел на Дрозофилу — и хотел задать. Но она опередила его.
— Если применять ваши понятия, то меня можно считать фрилансером, «вольным стрелком». Меня отправляют на спецзадания. Здесь или за мембрану. Поэтому для меня униформа не обязательна. А это, — она ткнула в звездочку на фуражке, — просто отражение моих преференций в этом мире… И я им стараюсь следовать, между прочим. Пойдем.
И она повела его не к столу, а к ближайшему автомату.
— Лучше сначала попробовать натощак, — сказала она, заметив, как он бросил взгляд в сторону вкусных вещей.
— Моя главная преференция в этом мире — начать день с кофе… — намекнул он.
— А перед тем, как любовью заниматься, ты кофе пьешь? — обезоруживающе
Страхов не нашелся, что ответить.
— Обычно нет… — признался он.
— Вот, — подняла палец Дрозофила. — Для первого раза лучше кровяное давление не трогать. Посмотрим…
Она приложила ладонь к горизонтальной рабочей зоне автомата. В трехмерном темном объеме экрана появилась светящаяся сетка. Она убрала руку и предложила Страхову приложить свою ладонь. Он приложил.
— Представь себе какое-нибудь здание… Как будто ты подлетаешь к нему на вертолете. Сосредоточься на картинке.
— Положим, представил, — сказал Страхов.
— Закрой глаза…
Он закрыл.
И вдруг почувствовал, как внезапно нагрелись ступни, как от них вверх вдруг стали быстро прорастать нервные волокна, кровеносные, лимфатические и еще какие-то, совсем неизвестного назначения и наполнения сосуды… Все эти внутренние коммуникации за несколько секунд доросли до уровня таза… И оттуда будто бы фейерверк взлетел до самого головного мозга… Это было вроде как отдаленное подобие оргазма. Отдаленное. Без эрекции и без более серьезных последствий. Кратковременный, захватывающий дыхание экстаз.
А потом эти виртуальные коммуникации стали прорастать дальше через желудок, легкие, сердце, потом все соединились в две кабельных жилы — сонные артерии — и… вдруг разбежались мелкими волокнами по мозгу. И тогда он понял, что попросту превратился в модель небоскреба… Это было офисное здание корпорации «Небесная стена».
— «Небесная стена»… — констатировал он. — Можно открыть глаза?
— Можно, — сказала Дрозофила.
Он открыл. Дрозофила смотрела на него с большим интересом.
— А сейчас? — спросила она. — Только руку не убирай!
Встроенный в него трехмерный план-схема здания не погас и не рассыпался.
— Здорово! — сказал он.
— Какие ощущения в желудке? — спросила Дрозофила.
— Вполне комфортные, — доложил Страхов.
— Значит, линии кейтеринга сегодня в полном порядке, — объяснила она. — А позвоночник не беспокоит? Никаких болей?
— Нет, — сообщил он.
— Лифтовая система полностью восстановлена… И нигде никаких болевых ощущений? Точно?
— Не чувствую, — признался Страхов.
— В общем, все восстановительные работы проведены в штатном режиме и полностью завершены, — подвела итог инспекции Дрозофила.
— Ух ты! — удивился Страхов совершенно новым ощущениям.
— Что такое? — не шутя, встревожилась Дрозофила.
Страхов вдруг почувствовал, что он убирает руку против своей воли, хотя зрительно рука оставалась неподвижной. Более того, он вдруг ощутил себя «матрешкой», как будто внутри него был еще кто-то и этот кто-то теперь пытался дышать в другом ритме… Он описал ощущения.
Дрозофила быстро прикоснулась указательным пальцем к красному огоньку на рабочей зоне, и он стал зеленым.
Она облегченно вздохнула и улыбнулась:
— Ничего страшного. Это подключился менеджер района с другого уровня. «Небесная стена» в зоне его ответственности.
— Значит, у меня был несанкционированный доступ? — спросил Страхов, уже сожалея о том, что его новая способность обнаружилась при таких обстоятельствах.
Так вот почему им заинтересовались ауты! Или не только поэтому?..