Дар миротворца

Александров Павел

– И я так думаю, брат мой. Но чувствуется мне, что есть у них что-то ещё в запасе. Их неистовая убеждённость в своей правоте и в своей победе – она-то мне и не нравится.

Смотрители Чаши и впрямь собрали здесь трёхтысячную рать. Ровные ряды пехотинцев, вооружённые преимущественно боевыми трезубцами, плотно перекрывали Площадь четырёх фонтанов. Ратники Чаши Терпения не носили кожаных или железных доспехов. Их облачение составляли длинные многослойные одежды и такие же плотные головные уборы. Как доносили прознатчики, ткань этих доспехов была отменной, а благодаря искусному пошиву одежды

чашеносцев ничуть не уступали по прочности кольчужным доспехам, а весили значительно меньше. Все одеяния были фиолетового цвета, издавна считающимся символом убеждённости и скрытого рвения. Тут и там над войсками возвышались знамёна с изображением круглой ритуальной чаши. За спинами чашеносцев стояло морфелонское войско Ивора.

– Если это осада, то где катапульты, если штурм, то где тараны? – легковесно усмехнулся Мегорий.

В этот момент Лейну охватил жар – жгучее пламя войны, и она резким движением вплела в волосы чёрную ленточку.

– Будет бой. Я чувствую, я знаю, – проговорила она, заметив удивлённый взгляд военачальника.

Из рядов трезубников выступили Смотрители: пять Верховных и ещё несколько десятков помладше, каждый – с ритуальной чашей в руке.

– Чаша преисполнена! – громко объявил Смотритель Деревянной Чаши и выплеснул на брусчатку густую красную жидкость. – Кары небесные и преисподние пали на гордые головы!

– Чаша преисполнена!!! – гулом отозвались остальные Смотрители и опорожнили свои чаши. По площади растеклись крупные красные пятна, быстро впитываясь в щели между брусчаткой.

– Надеюсь, это не кровь? – проронил Мегорий.

– Нет, но от этого не легче, – тихо ответил священник. – Это их особое храмовое вино… Хаос ведает, что за ритуал они задумали…

Над Площадью четырех фонтанов воцарилась напряжённая тишина, как перед бурей. Лейна зажмурилась, так как это зловещее безмолвие на секунду сдавило ей голову, вызвав приступ страшной тревоги. В эту минуту гарнизонный священник Никос, очевидно тоже ощутив нечто подобное, беспокойно заговорил:

– Мегорий, приготовь людей!.. Сейчас начнётся…

– У меня и так все готовы. Думаешь, эти шуты базарные таки отважатся пойти на прист…

…Оглушающий взрыв, подобный громогласному мученическому стону, заглушил слова начальника Первой когорты. В тридцати шагах перед оградой форта брусчатка взрыхлилась, как земля перед выползающим на свет кротом, а затем взлетела в воздух. Подброшенные булыжники ещё не упали на землю, как вдоль ограды взорвались и отверзлись ещё пять, шесть, десять отнорков! Видимо, подземные ходы под площадью были прорыты уже давно.

– К бою! – не растерявшись, закричал Мегорий, видимо, уже зная, что произойдёт через секунду.

Первыми из возникших в площади дыр вырвались медведеподобные твари с массивными когтистыми лапами и узкими мордами, похожими на крысиные. Глухо ревя, бестии ринулись на ограду, намереваясь одним махом преодолеть это препятствие и наброситься на желанную добычу.

Но им противостояли не зелёные новобранцы, а закалённые в боях воины, не раз бившиеся с подобными тварями в наиболее тёмных частях города и в подземельях. Железные острия пик вонзились в слабозащищённые брюшины и горла чудищ, мгновенно опрокинув их обратно в сородичей.

Над свалкой поднялся раненый рёв, вой и шипение.

Лейна вскинула лук, но Мегорий коснулся её руки.

– Стрелы их не берут, шкура слишком толста. Это подземные трупоеды. Хотел бы я знать, каким хаосом чашники сумели подчинить их себе. Дротики!

С балконов и башенок пронёсся режущий свист метательных дротиков. Четырехгранные острия лихо пробивали тёмно-бурые шкуры, застревали в телах, так что раненая тварь уже не могла вылезти на острый верх ограды форта. Пространство между отнорками и фортом быстро заполнялось убитыми, воющими или бьющимися в агонии тварями.

Встревоженный на какую-то минуту Мегорий, вновь демонстрировал дерзкое спокойствие.

– Выглядят внушительно, а в бою никакие. Питаются мертвечиной, хотя не брезгуют и живой плотью, если повезёт. А так, тупы и боязливы. Сделать из них послушную боевую единицу не удавалось даже Тёмному Кругу.

Трупоедов было всего три-четыре десятка, и наплыв их быстро растаял. Воины приободрились. Ещё никто из воителей Первой когорты не погиб, не был ранен и даже не устал. И вдруг, когда казалось, что бой вот-вот закончится, из развороченных отверстий проворно полезли новые – совершенно иные твари.

Человекоподобные. Худые и вместе с тем необычайно мускулистые. Быстрые и сильные. В узких зрачках их глаз, быстро привыкающих к дневному свету, читался разум. Жёлтовато-синие, мертвенного цвета тела казались обнажёнными, однако густая длинная шерсть покрывала их нижнюю часть – от таза до подогнутых коленей. Оружия существа не имели, но и не нуждались в нём. Толстые, длинные пальцы их лап были снабжены мощными когтями. Изредка монстры приоткрывали рты, не то скалясь, не то дыша, и тогда были видны их мелкие острые клыки.

Но главное – эти существа умели действовать сообща. Едва выбравшись на поверхность, они быстро собирались в группки, перестраивались, передвигаясь на всех четырёх лапах.

– Не понимаю… это морраки, что ли? – изумлённо смотрел на новых врагов Мегорий. Лейна вспомнила, что морраками в Амархтоне называли пещерных тварей, живущих глубоко под землёй и очень редко выползающих на поверхность. Несмотря на силу, разум и ловкость, это были самые неопасные амархтонские хищники, потому как боялись человека и бросались наутёк, едва услышав поступь его шагов. Случаи гибели от морраков были уж очень редки. Что не мешало, однако, плодиться городским слухам, рисующим морраков как хищных, злобных и крайне опасных монстров. Ходили даже легенды о древней общине непреклонных жителей, которые когда-то давно ушли в подземелья, затаив обиду на город и поклявшись ему отомстить.

– Мегорий, – с тревогой проговорила Лейна, наблюдая, как группы жёлтовато-синих существ подступают к ограде, – ты слышал о солимах? Они были мирными существами Спящей сельвы, пока человеческая злоба не превратила их в кровожадных тварей. Я чувствую здесь ту же ауру… Тот же дух. Этих существ создал город. Сами люди, понимаешь?

– Ты права, дочка, – подтвердил священник Никос. – Сила человеческой злобы впиталась в них, наполнила ненавистью к людям, возбудила в них жажду убивать. Какими их хотел видеть народ, такими они и стали…