Дар памяти
Шрифт:
Прихватив все нужное, я аппарировал наверх. Фелиппе как раз тошнило, я взялся за край бархатной скатерти, и завернул все, что лежало на одной половине стола, на другую половину. Поставил все приборы, набросил на себя отталкивающие чары и кинулся помогать: на этот раз он обляпался весь – пыль явно стремилась захватить новые пространства. Не помню, когда в последний раз я произносил столько Эванеско – в том случае с Эйвери нам повезло больше, поскольку кто-то (кто, так и осталось невыясненным) пытался отравить его, подсунув черную пыль в пиалу с летучим порохом. Перед тем, как я приступил к варке зелья, способного изгнать
Когда я добавил в котел первый ингредиент, пот тек с меня градом. Стараясь выгнать пыль из легких, Фелиппе кашлял почти непрерывно. Я периодически подходил к нему, бросая заживляющие на горло, но прекрасно понимал, что пыль уже попала в кровь и противоядие, выгоняющее ее оттуда, придется готовить отдельно.
Слава Мерлину, эта гадость была редким ингредиентом, кажется, ее доставали в каких-то копях Африки, да и использовали в единичных случаях, поскольку ею легко было отравиться самому. Альбус, помнится, показывал мне какую-то арабскую шкатулку, в которой, по его утверждению, лежал единственный образец черной пыли, существовавший в природе на тот момент.
После того случая с Эйвери я прочитал про нее все, что только можно, и знал, что ритуалы, для которых она была нужна, проводились для омоложения. В тех же ритуалах, помнится, в большом количестве убивали младенцев. Хорошо, что в свое время я спрятал книгу, потому что Лорд был помешан на омоложении настолько же, насколько и на бессмертии.
Между четвертым и пятым ингредиентами Фелиппе стало полегче, и он вновь заговорил:
– Я правда не умру, Северус.
С чего ты взял?
Пророчество. Мне предсказано, что я умру, сражаясь. И еще не скоро.
Прямо так и предсказано? – вложив максимум яда в голос, спросил я.
Он откинулся на подушку:
– Там было… дополнение. Не очень важное…
Конечно, ты не умрешь, потому что я тебя вылечу.
Паршивец кивнул этому как само собой разумеющемуся и закрыл глаза. Я утешил себя тем, что он, должно быть, просто устал от приступов. Однако вдруг услышал:
Если бы я согласился перекурить перед операцией, он бы не умер. Я все время прокручиваю это в голове. В прошлом году мы работали с британцами, и тот парень, британец, высокий, голубоглазый, тоже… Только мое нежелание перекурить, и это стоит целой жизни?
Если ты немедленно не заткнешься, твое желание потрепаться будет стоить тебе твоей жизни сейчас!
Он замолчал, но, похоже, ненадолго.
Ты, конечно, не любишь магглов… - видимо, надеяться на то, что он оставит меня в покое, было слишком. С другой стороны, я стоял к нему спиной, и мог определять, жив ли он, только по звуку.
Я фыркнул:
Безумно люблю! Особенно в эту минуту.
Ты знаешь про пять стадий горя?
Нет.
Первая стадия – это когда ты не можешь поверить в происходящее, вторая – гнев на кого-нибудь постороннего, третья – торг, когда ты думаешь, что если бы ты сделал что-то по-другому, все было иначе.
Четвертая и пятая? – спросил я, помешивая желтоватое варево.
Четвертая –
Мне иногда снилось, как я успеваю спасти Лили. Или вовремя, прямо по ходу разговора с Лордом, понимаю все про пророчество и уверенно вру ему, так, что он никогда не догадался бы, кого ему следует искать…
Если бы я согласился перекурить перед операцией, как Стефано намекал, возможно, он был бы жив. На самом деле, правда в том, что он мог умереть еще парой минут позже. Или через десять минут. И мой отец мог умереть на следующий день. Или через месяц во время следующей операции. Полицейский – вообще-то опасная профессия, - хмыкнул он, закатив глаза.
Пожалуй, то, что он говорил, имело смысл. Но если так, то со смертью Лили я тоже безнадежно застрял на стадии торга.
А с этими маггловскими катастрофами… - никак не мог угомониться Фелиппе.
– У них, у магглов, есть статистика. Если десять человек должны были лететь на самолете, который разбился, и в последние часы сдали билеты или просто опоздали на рейс, то половина из них умрет какой-нибудь другой смертью в ближайшие несколько недель. Я знал одного нумеролога, он вообще вычислял дату смерти по дате рождения. Свою собственную он тоже вычислил. В тот день после обеда прилег под деревом подремать и умер. Он любил повторять, что каждый из нас всегда делает лучшее, что может.
Предлагаешь полагаться на это?
Он пожал плечами:
Я верю в судьбу и в пророчества, но также в то, что у каждого из нас есть выбор – принимать свою судьбу с гордо поднятой головой или стараться убежать от нее.
Ты знаешь свою судьбу?
Только то, как я закончу свою жизнь.
И откуда это тебе известно?
Ты что-нибудь знаешь о Книгах Судеб?
Нет.
У каждого древнего рода есть такая. После смерти отца меня приняли в род друзей моего крестного. Книга нашего рода находится в пещере в горах. К ней можно отправиться в трудный момент. Я сделал это, когда принимал решение, служить ли мне в полиции или заняться чем-то более мирным…
И?
Книга сказала мне, что я умру, сражаясь бок о бок с любимым человеком. Как ты понимаешь, я решил, что лучше я буду знать, как сражаться, чем умру не подготовленным.
И ты веришь в это?
Да, - просто сказал он.
– Все ее известные пророчества до сих пор сбывались.
Фелиппе вдруг потянул носом:
От тебя пахнет пустырником… Ты… что? У тебя больное сердце?!!
Я зельевар, - фыркнул я.
Зельевар? Аааа.
Было странно, что Ричард или Джейн не удосужились сказать ему об этом. Для чего же он тогда распинался, рассказывая про ту девицу с Феликс Фелицис?