Дар памяти

Miauka77

У него есть Северус, и если им была подарена эта любовь, то он, Ромулу, отдаст ей все и проживет ее так полно, как не проживал еще ничто в своей жизни, до самого конца.

========== Глава 119. О некоторых последствиях ритуалов ==========

Просыпаюсь я оттого, что имп кусает меня в плечо. Прокусывает тонкую сорочку до крови, а когда я стряхиваю его на пол, подпрыгивает, карабкается ко мне на колени и показывает здоровой лапой на широко раскрытый рот. С добрым утром, профессор Снейп, вашему любимому фамильяру пора жрать.

В лабораторию я ползу нога за ногу, натыкаясь на стены и с трудом нащупывая реальность. Перед глазами –

молоко, а в ушах позвякивает, будто кто-то косорукий приложил заклятием ватных ног, но поскольку именно косорукий, оно попало еще и в голову. Хорошо, что нет головной боли и тошноты, как с похмелья. Вот так вот – вчера раскидывался магией, а теперь расплачивайся.

Реакция у меня, конечно, та еще, и имп влетает вслед за мной в лабораторию. Впрочем, неужели я рассчитывал ее от него уберечь? Он тут же, выплескивая добрую половину зелья, окунается в котел с противорвотным, потом с визгом удовольствия ныряет в противопростудное, а вот тут у него географически есть выбор – прыгать в волчьелычное или отраву для Плетнистых Зубастиков. Я, наколдовав перегородку, спасаю волчьелычное, а имп сигает в отраву, после чего, задушенно хрипя, фиолетовым комком забивается в угол. Одно не убило, так он и в мирное время умудрился приключений на задницу найти. С таким фамильяром никакого Поттера не надо. Если выживет, конечно.

По счастью, в углу его легко обездвижить – очищаю стол, левитирую на него приложенную Иммобулюсом тушку и заталкиваю в нее безоар. Призываю котел, наколдовываю воду и окунаю импа с головой. Удаляю фиолетовую гадость из котла и повторяю процедуру по новой. Плетнистые Зубастики – это не то, что легко сдается, Помона уже тонны всякой гадости из Лютного перепробовала, так что отрава была что надо. В конце концов через шесть стирок зелье сходит, но вместе с мехом – пара минут, и в моих руках, закованных в драконьи перчатки, остается голое розоватое тельце. В огромных глазах импа плещется шок, из ушей идет фиолетовый пар – интересная реакция на безоар, но, кажется, я спас не только свою новую домашнюю зверушку, но и от него – лабораторию. Вряд ли он еще сюда полезет.

Заворачиваю в полотенце – одна лысая голова торчит, переношу в гостиную и бережно опускаю на диван. Вот интересно, отрастет мех или в Хогвартсе появится еще один предмет для сплетен? Представляю ЭТО на моем плече! Гриффиндор всем составом от смеха лопнет… Имп чихает, кашляет, из глаз бегут слезы, но явно не умирает, так что все хорошо.

Возвращаюсь в лабораторию и стаскиваю перчатки. Кто бы меня сейчас таким увидел, тоже неделю хохотал бы, наверное. Ночная сорочка и перчатки из драконьей кожи. Бывшие. Отрава и их умудрилась проесть. Убираю разгром, накидываю рабочую мантию, ставлю следующий этап волчьелычного и иду варить какао. Зелья жалко, но будет мне впредь наука. Не смог дождаться ночью, когда остынут, - так хотелось спать, а и Помфри, и Помона просили срочно. Зато проснулся, в голове прояснилось, и, кажется, на ногах стою.

Слежу за бурой массой на огне, слушаю тихие всхлипывания в гостиной и вспоминаю почему-то вчерашний разговор с Поттером.

Никому не рассказывать, Поттер, – это значит ни директору, ни Грейнджер, ни Уизли, ни фамильяру, никому. Ни дневниковых записей, ни каких-либо намеков себе самому.

Ясно. Значит, до завтра?

До завтра, Поттер.

Гарри.

Хорошо. До завтра, Гарри.

А вот как он ушел не помню,

и что происходило дальше память вымарала тоже. Может, я сомнамбула, как та девчонка Лавгуд с Рэйвенкло, которую я встретил в ночном коридоре во время сентябрьского дежурства? Впрочем, ставлю на усталость.

Какао замечательное, но в горло не идет. Имп продолжает реветь, и я возвращаюсь в гостиную, прижимаю сверток к груди и поглаживаю, и он начинает лопотать-жаловаться, наверняка рассказывает, как испугался, наглотавшись дряни, а может, про вчерашний ритуал, или уж про всю свою непонятную мне демоническую жизнь. Долго лопочет, целых полчаса, пока наконец не засыпает. Укладываю его осторожно обратно, проверяю целостность замков и чар, переодеваюсь в приличную одежду и ухожу – к Альбусу.

Пароль у нас сегодня – «Морковные тянучки». Поднимаюсь наверх – дверь в гостиную открыта, оттуда доносится какой-то шум и резкий, продолжительный стон, и у меня на секунду темнеет в глазах. Опять? Значит, ничего не изменилось? Впрочем, я же прервал только контракт, а не связь между ними, не так ли?

И в этот момент Финеас Блэк мне кричит:

Ну что же ты столбом застыл, болван?! Иди скорей к нему!

Бросаюсь в гостиную – как раз вовремя, чтобы увидеть фигуру в темном плаще, исчезающую в зеленом пламени. Альбус лежит на полу между диваном и столом, нога придавлена опрокинутым креслом, и сам он присыпан осколками фарфора. Губа у него разбита, волосы всклокочены, под глазом наливается синим здоровый фингал, а руки – руки неуклюже пытаются соединить разорванные половинки робы. Но пальцы не слушаются, и там, где ноги не прикрыты, видно, что по ним течет кровь.

«Я убью его», - первая мысль, которая приходит мне в голову. Однако бешенство – не лучший советчик. Потом. Я буду думать об этом потом. Опускаюсь рядом с Альбусом, заношу палочку для диагностики, но он, шумно выдыхая, отталкивает мою руку:

Не надо, Северус. Я сам.

Поднимается, опираясь на мое плечо. Прислоняется к столу.

Палочка прилетает ему в руку, один взмах – и Альбуса окутывает белое сияние миллиона искорок. Больше всего их вокруг пальцев, но второе по плотности облака – пониже живота, и я отворачиваюсь, отхожу к окну, чтобы не думать, что он мог… мог… Меня даже не волнует, если Альбус сейчас сотрет мне память.

Кажется, мой друг слишком бурно отреагировал на некоторые изменения своего статуса, - легкомысленно хмыкает Альбус за моей спиной. – Вот только придется заказывать новые очки – эти, к сожалению, уже были очень старыми.

Я разворачиваюсь. Салазар, как он может так шутить?

Но Альбус, заклинанием ставящий на место кресло, выглядит так, будто случившееся – совершеннейшие пустяки. А внешне – так, будто с ним вообще ничего не произошло. Только пальцы обмотаны бинтом. Сколько же у него силы, если он так легко восстанавливается?!

Полагаю, я получил немного магии обратно, - говорит он между тем с улыбкой, прислушиваясь к себе.

А мне страшно спросить, действительно ли он свободен. И как об этом спросить?

Альбус вглядывается в мое лицо и выражение его лица сменяется тревогой. Он подходит и легко касается пальцами здоровой руки моего рукава:

Чтобы что-либо навредило мне, это должно быть что-то посерьезнее попыток сорвать на мне досаду, Северус.

Сорвать досаду, - хмыкаю я. – А если бы он вас?..