Дар памяти
Шрифт:
Жаль, что только в некоторых. А Гжегож?
Фелиппе вздохнул и немного отвел взгляд.
Мы его не нашли, - снова ответил Фернандо. – Нам удалось найти маггловскую гостиницу в Риме, где они ночевали после побега. Мы сняли с портье Обливиэйт. Он был очень криворуко наложен, кстати. Ника с Гжегожем поссорились в первую же ночь. Так кричали, что стены тряслись. Портье пошел устранять скандал, услышал, как Ника орала: «Ты все это время мне врал, козел!», потом хлопок. Портье подумал, что она его убила, а поскольку он бывший
Глупый, - хмыкнул Максима.
Не отличающийся способностями к анализу... Он выбил дверь и увидел Нику с палочкой в руках.
Ну и получил Обливиэйтом в морду.
Фелиппе все еще молчал, и Эухения вдруг подумала, что на самом деле тот гораздо раньше Нику нашел, просто зачем-то ее покрывал.
И точно никаких следов Гжегожа? – упрямо глядя на Фелиппе, спросила она.
На этот раз тот посмотрел ей в глаза и покачал головой. Она соорудила в голове надпись «Я знаю» с толстым восклицательным знаком и отправила ему, пытаясь установить мысленную связь. Фелиппе даже не дрогнул, но через несколько мгновений пришла картинка – птичьи следы, которые обрывались на середине дорожки. Эухения улыбнулась и получила улыбку в ответ.
Что будем делать? – вопросил Макс.
А что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Эухения.
Это против тебя в первую очередь преступление, - хмуро сказал он. – Тебе решать.
Преступление…
Нет, конечно, никто не отрицает, что у нее просто нет мозгов! – взорвался Макс.
Ну и чего ты добьешься, если вернешь ее сейчас? – раздался спокойный голос Фернандо.
Денег хотя бы?
Их у нее нет.
То есть как это нет?!
Похоже, что Гжегож их забрал. У нее денег едва хватает на жизнь.
Ну, совсем хорошо!
Они замолчали.
На деньги Эухения и так не слишком рассчитывала. И так понятно, что им с Максом и Хуаном Антонио придется перебираться в эту забытую богом Аргентину и вести там дела. Еще и за Паскуалой присматривать, которая вообще неизвестно где. Хуан Антонио там уже осваивался вовсю, а Эухения все медлила. Хоть она и пережила здесь столько всего, все же это был ее замок, ее место, и расставаться с ним было – словно выбивать почву из-под ног. Впрочем, Макс тоже никуда не спешил.
И, кажется, сейчас решение действительно нужно было принимать ей. Никто не сделает это за нее.
Маме скажем, что она в порядке, но не скажем, где она, - придумала Эухения. – А за Никой надо присматривать по мере сил, и чтобы она не нуждалась ни в чем, вот и все.
А если у нее опять крышу сорвет? Если она еще что-нибудь в таком духе изобразит? – ухмыльнулся Макс.
Вот тогда - да.
Я думаю, что с ней будет все в порядке, - задумчиво сказал Фернандо. – Она получит там то, чего так хотела, - признание. А поскольку маг и палочка при ней – не пропадет.
Макс обернулся к Фернандо:
Если ты так думаешь…
Да, я так думаю, - сказал тот, и Макс согласно кивнул.
Опять это их взаимодействие, полное…
Эухения увидела за окном прояснившееся небо и пошла во двор – дышать. Ее никто не останавливал. Знали уже, что если она вот так уходит – хочет побыть одна.
Однако не успела она свернуть к русалкам, как раздался хлопок аппарации и посреди двора появился Руфалдо.
Сеньорита Эухения, - поприветствовал он, приподнимая свой странный головной убор – нечто среднее между тюрбаном и колпаком.
Чарли тоже носил такой… Не в те часы, когда работал на ферме, конечно. Когда имеешь дело с драконами, все должно быть огнестойким или под чарами – обыкновенная одежда изнашивается слишком быстро.
Как вы поживаете, сеньор Руфалдо? – спросила Эухения.
Он выглядел явно лучше, чем когда они виделись месяца два назад. Он тогда приходил спрашивать, нет ли каких-нибудь шансов возродить ферму.
Я пришел сказать, что мы отправляемся в Румынию, сеньорита Эухения, - вздохнул он. – Не хочется отрываться от корней, но с драконами такое дело – если уж ты начал с ними работать, то привязываешься на всю жизнь. Чарли, друг нашего Чарли, предложил нам очень хорошие условия. Да и Аделаида беременна у меня вот уже второй месяц как. Ей пойдет на пользу переменить обстановку.
Руфалдо?! Аделаида беременна? – всплеснула руками Эухения.
Он кивнул.
Это было невозможно, немыслимо. Аделаида еще при родах Чарли болела так сильно, что едва выжила, и поскольку лечил ее сам барон, все знали, что у нее никогда больше не будет детей.
Вот думали, что все уже, а оказывается, бог не оставляет. И вам дай бог всего хорошего, сеньорита Эухения, дай бог.
Руфалдо ушел в замок, а Эухения отправилась к русалкам, размышляя, мог ли Руфалдо ошибиться. Впрочем, кроме отца, он из врачей никому не доверял. Должно быть, из-за этой истории с Гжегожем ей просто забыли сказать. А может, даже и сказали, только она была слишком занята собой.
Парапет был мокрый. Эухения представила, сколько телодвижения нужно сделать, чтобы высушить его и статуи, и наколдовала стул. Но он выглядел так сомнительно, что она даже пробовать не стала садиться – развеяла.
Упражняешься? – спросил из-за ее спины Ромулу.
А ты что делаешь здесь? – удивилась она. – Мама говорила, что у тебя грандиозный проект, и тебя до августа не будет.
Был, - улыбнулся тот. – На самом деле я бросил все.
Бросил?
Эухения вгляделась в его лицо. Ромулу выглядел каким-то повзрослевшим, что ли. И еще каким-то… неправильным.
Как бросил? – повторила она.
Так и бросил. Решил, что хватит маяться ерундой.
– Он вынул из джинсов сигареты и закурил. – Договорился в Мадриде уже сегодня. Открою контору на улице Алькала. И буду преподавать в университете старинные чары. Это совсем рядом с работой Риты, так что мы сможем видеться днем хотя бы в обед.