Дар памяти
Шрифт:
Однако, ко всему прочему, следовало объясниться с Ромулу. Я попытался призвать пергамент, который должен был быть где-то в гостиной, но тот не откликнулся. Я обошел все, потом вспомнил, что вроде бы, отправляясь к Люпину, засунул его себе в карман. На подкашивающихся ногах я побрел к комнатам оборотня, но там мне тоже не повезло. Я нашел обычный чистый пергамент в столе Люпина и написал: «Прошу прощения, я не смог прийти из-за событий в Хогвартсе – прочитаешь завтра в газетах. Я потерял пергамент. Надеюсь на встречу завтра вечером у тебя».
Как дошел до совятни, отправил письмо и потом вернулся в подземелья, я уже не помнил. Утром
Когда я оказался у его квартиры, Ромулу мне не открыл. Я нашел его в спальне. Он сидел на кровати, обняв себя руками и уставившись в стену, и не смотрел на меня.
Я стоял и ждал минут пять, не меньше, прежде чем он заговорил.
Рита беременна, - сказал он. – Ты был прав, когда говорил, что все это ненадолго. Я думал, что я справлюсь, что я выдержу это, но нет. Я не выдерживаю и не справляюсь, пора это признать.
Я знал, что это безнадежно, с самого начала, я знал, что это случится, еще вчера, и все-таки какая-то часть меня отказывалась верить. Я сделал шаг к нему.
Нет! – остановил он меня, вытянув руку. Голос его был безжизнен и одновременно звонок и тверд. – Я все решил. Ты сотрешь мне память. Ты рассказывал мне про заклинание, которое стирает события насовсем. Я не выдержу разлуки с тобой, я ее не выдерживаю даже полдня, и я не хочу мучиться так всю жизнь. Ты сотрешь мне память и оставишь меня под сонными чарами. Потом просто уйдешь. Уж это-то я имею право от тебя просить после всего, что у нас было. Дом останется тебе. Я кое-что сделал с ним, так что ты не сможешь его продать в ближайшее время. Я не хотел, чтобы меня заставили сделать это, так что только ты можешь пользоваться им. И кто-нибудь, кого ты приведешь… - его голос дрогнул, но ненадолго. И он повторил, все-таки же требовательно: - Северус, я жду этого от тебя.
Через полтора часа я шатаясь вышел на улицу и сел на бордюр.
Молодой человек, вам плохо? – спросила незнакомая пожилая женщина.
Мне хорошо, - отвечал я.
Ну я же вижу! – возразила она. – Вам надо немедленно домой, молодой человек!
Домой?! – я расхохотался: настолько нелепыми казались сейчас ее слова.
А был ли у меня где-нибудь дом? За два дня я лишился всего, что только было мне дорого. Я так усердно вымарывал себя из памяти человека, без которого не мыслил жизни, что у меня болела рука.
Осознав, что женщина смотрит на палочку, которая до сих пор оставалась в моей руке, я набросил магглоотводящие, и женщина тут же потеряла ко мне интерес. Я аппарировал к Хогвартсу и на входе наткнулся на Поттера, взгляд которого, когда он увидел меня, полыхнул непередаваемой ненавистью. Я, вероятно, чувствовал не меньшую. Я знал, что был неправ, но нападение на меня не мог ему простить. Обида зашкаливала.
И всю дорогу до подземелья я думал – как же нечестно! Судьба обещала отнять троих, а на самом деле отняла четверых. Отняла почти все.
Вошел в пустую гостиную, посмотрел на стол, где лежал тот самый пергамент, который я никак не мог найти вчера, и вдруг с моего разума словно пелена схлынула. Вспомнились слова Ромулу: «Не отпускай меня!» И Альбусово: «Не стоит оставлять одних тех, кого мы любим, Северус. И нельзя позволять им оставлять нас». И Браннис же предупреждала,
В этот момент до меня дошло: Ромулу никто не отнимал у меня! Я сам, сам из-за своей трусости, из-за своего вечного страха, что меня оставят, из-за страха, что я не справлюсь, решил не бороться за него. Своими руками отдал лучшее, что было в моей жизни, убил то, что было между нами, себя и, возможно, даже и его. Я думал только о себе и ни на секунду даже не задумался, каким подавленным, измученным, тихим я встретил его, каким счастливым, свободным, радостным он стал со мной и каково ему будет вновь отрицать свою природу и возвращаться к нелюбимой женщине.
Я сделал шаг по направлению к спальне – и да, я и вправду рассчитывал до нее дойти, но вместо этого рухнул на ковер и, обхватив голову руками, взвыл. Тотчас же послышался шум со стороны камина, и прежде чем со мной заговорили, я уже знал – по запаху духов, что это Альбус. Я замер и сжался, ожидая презрения, столь закономерного сейчас, но Альбус опустился на пол за моей спиной и, положив теплые, ласковые руки на мои плечи, привлек к себе.
Я здесь, мой мальчик, - баюкая меня в объятьях, сказал он.
– Северус, я здесь.
========== Эпилог 1. ==========
Альбус обнимал меня, потом отвел в спальню и, выдав «из старых запасов» зелье с утешающими снами на драконьей крови, заставил его выпить. Потом уложил меня и лег рядом.
У всех бывают неудачные годы, Северус, - мягко сказал он, привлекая меня к себе.
Наверное, я должен был быть благодарен, но я был в таком состоянии, что даже не совсем понимал, что происходит.
Во сне я шел по извилистому, тесному коридору с гаснущим факелом в руке и знал, что с какой-то из сторон вот-вот должна появиться дверь и что, по-хорошему, мне надо ее найти до того, как наступит полная темнота. Но надежды не сбылись. Факел погас, а дверь я так и не нашел. Так и потерялся где-то там, в нескончаемой коридорной глубине.
Я был настолько неудачником, что даже утешающее зелье не могло сработать на мне должным образом!
Проснулся я, конечно, снова один.
С Альбусом мы примирились, но на следующий день моя злость стартовала с новой силой. Помона высказала сожаление, что больше не будет Люпина, и Альбус тут же подхватил это, вновь принявшись хвалить оборотня на все лады. К ним присоединилась Минерва. Филиус благоразумно промолчал. После того, как Минерва заикнулась: «Лучшего преподавателя мы не знали со времен моего прихода в Хогвартс», и посмотрела на меня с упреком, я не выдержал.
Что же, по-твоему, это стоит риска потерять одного-двух учеников в полнолуние? Преподаватель Люпин, может быть, имел самые добрые намерения, но готова ли ты на 100% поручиться за то, что оборотень Люпин никого не тронет? Готова ли ты поставить на это жизни своих учеников, Минерва?
Она заткнулась, а я еще долго чувствовал на себе взгляд Альбуса. По-хорошему, за это тоже должен был отвечать он, но он, кажется, совершенно своей ответственности не чувствовал.
Я злился на него, злился на Поттера, за то, что ему было столько позволено, сколько не позволялось никому, злился на Поттера, потому что он был любимчиком Альбуса, злился на остальных, поскольку никто не видел, насколько я прав, и что происходящее в один прекрасный момент не доведет нас до добра. Потом опять злился на Альбуса – оттого, что мои ожидания сбывались и он опять нашел способ отобрать у моего факультета очки.