Дар полночного святого
Шрифт:
– Ничего не понял, что ты сказала. Но я тоже не местный житель. Хотя кое-кого здесь знаю.
Фокс умолк и сосредоточенно уставился на дорогу. Прошло около часа с начала этой поездки. Машина кружила по серпантину приморского шоссе, проезжала поселки, яркие автозаправки и, наконец, въехала в пригород неизвестного населенного пункта. Похоже, не самый фешенебельный - каменные заборы и фабричные корпуса следовали с обеих сторон шоссе.
– Мы едем в бандитский притон?
– без всяких эмоций поинтересовалась Аня.
– Это не по моей части. А во дворец нас не пригласили, уж извини. Придется
– Неплохо. Действительно, славно.
– Аня рассматривала узкие улочки с невысокими, словно игрушечными домами, сменившими рабочие кварталы.
– А что за местечко?
– Именно то, из которого вы сбежали вчера вечером, а я имел честь подобрать вас в баре, леди.
– Ламюр. Зюйд-вест. Восьмой округ.
– Правда?! Мне казалось, мы плыли на другой континент и ещё отмахали двести километров по шоссе...
– Я запутывал следы. Отрывался от возможного преследования. Нравится это сооружение? Выходи.
– Тони притормозил у подъезда.
– Твой дом?!
– Закинув голову, Аня рассматривала пятиэтажное строение в стиле безудержной эклектики: лепнина, эркеры, колонны, кованые решетки и витражи украшали фасад.
– Не целиком. Вернее, у меня лучшие апартаменты. Заметь, парадная дверь открывается ключом и даже лифт вполне комфортабельный, не хуже гостиничного. За это отдельные деньги.
– Достав из внутреннего кармана куртки ключи, Тони распахнул тяжелую дверь.
– На притон не похоже и на бордель тоже, - согласилась Аня, войдя в хорошо отделанный холл.
– Вы наблюдательны, мисс. Извольте, лифт ждет.
Миновав пять этажей кабинка остановилась, Тони распахнул дверцы: - Вас не затруднит, дорогая моя, подняться на один пролет?
С площадки вела узкая лестница вверх.
– Ты живешь на крыше?
– Я же сказал, что у меня лучшие апартаменты.
– Тони отпер двойную дверь.
– Прошу. Настоящая мансарда. Весьма романтическое гнездышко. Извини, я не оставлял ключи уборщице. Двое суток без пылесоса - ужасное свинство. А в холодильнике...
– Он заглянул в светящееся нутро морозильного шкафа. Увы! Даров Армии спасения не видать. Одно яйцо и заледеневший гамбургер.
– Ты хочешь есть?
– Я всегда голоден, особенно, когда держусь на нервах. И бросаю курить. Давно усек - горькие пилюли лучше глотать все сразу. А неприятности принимать скопом. Дела не ладятся?
– О'кей! Нервы шалят?
– Прекрасно! А я ещё поддам жару - брошу треклятое курево. Зато потом буду трубить победу по всем фронтам.
– Болтал Тони, внимательно обследуя свое жилище.
– Проверено. Мин нет.
– У тебя, действительно, неприятности?
– Я психую из-за тебя. Все думаю, какой способ повеселить меня ты выберешь сегодня? Топиться в ванне не резон. Прыгать из окна - не смешно.
– Действительно, не смешно...
– Аня все ещё стояла возле двери.
– А я обязательно должна выкинуть нечто такое?
– А как же? Я же ещё сегодня не спасал тебя.
– Тони подошел вплотную и посмотрел ей в глаза.
– Кстати, у меня есть ром.
Аня увернулась от объятий:
– Ты за
– О Боже! Теперь она ещё превращает меня в сексуального маньяка! Дебила тебе мало... Ну что, что здесь противоестественного, если вполне здоровый, между прочим, мужчина хочет обнять женщину, которая ему нравится?
– Надо учитывать и мои желания.
– Ах так! Ну, тогда бы ты уже кормила рыб или лежала на столе в полицейском морге.
– Хватит! Мне, действительно, не до любовных приключений.
– О'кей! Отдохни. Осмотрись, подумай. Вон там - душ. Мне надо прогуляться. Вернусь поздно...
– Круто развернувшись, Фокс пошел к выходу.
– Тони...
– Постель и белье в тумбочке. Спокойной ночи, бэби.
– Крикнул он из прихожей. Дверь хлопнула. Аня осталась одна посреди освещенной тремя светильниками большой комнаты, совмещавшей кухню, столовую и спальню. Все чистенько и очень прилично - кухонные шкафы, барная стойка, отделяющая хозяйственное пространство от жилого - низкий черный кожаный диван, стеллажи, столики из толстого стекла. На них - аккуратная стопка журналов, пустая пепельница, телефон. Вся передняя стена - огромное окно. Пестрые ситцевые занавески собраны по сторонам, образуя раму, а в ней - неведомый ночной город.
Погасив свет, Аня подошла к окну - так лучше были видны крыши домов, балкончики, садики с газонами за оградой. А в светящихся окнах никто не задергивал штор и можно было изучать интерьеры чужого жилища.
Аня вспомнила другую мансарду, совсем не похожую на эту. И ту страшную ночь любви с Карлосом, печь, портрет, залитый красной тушью... За стеклами были заснеженные московские дома и черный колодец двора... Что это? Случайность или снова о чем-то намекающее совпадение? Совпадение с загадочным смыслом, вроде виллы "Двойник"? Брр!
– Аня тряхнула головой, отгоняя страх.
– Но этот малый, похоже, увлекается женщинами и уж точно не рисует. Лисица. Тони-Лисица. Вернее - Лис.
Она присела у музыкального центра, изучая диски на стойке. Странные музыкальные вкусы - совершенно сумбурное собрание - от джаза, битлов, современной попсы до классики - самой "хитовой" - хрестоматийный набор композиторов - "серьезных" и "легких". Смешно - "Летучая мышь", "Вальсы Штрауса", "Травиата", Рахманинов, Бетховен, Шопен...
– Аня пожала плечами.
– Впрочем, возможно, и квартира, и все вещи принадлежат кому-то другому, как и "заимствованная" яхта...
Она поставила вальсы Штрауса - от них, по крайней мере, плакать не хочется. И никаких щемящих ассоциаций. Припоминается только разминка на льду во Дворце спорта... Гремящий из всех динамиков "Прекрасный голубой Дунай"...
Аня открыла ящик с бельем, достала одеяло, мужской тренировочный костюм и, сняв с себя матросские шаровары, направилась в душ. Здесь тоже все выглядело скромно и чисто. А главное - никаких признаков женского присутствия. На умывальнике стояли дезодорант, одеколон и бритвенный прибор, зубная щетка торчала из стакана в полном одиночестве. И вообще, ощущение складывалось такое, что в квартире никто не жил, хотя Тони сказал, что ушел отсюда два дня назад.