Дар Прозерпины
Шрифт:
Андрей понял, ему здесь делать абсолютно нечего, в одиночку он не способен вразумить охваченную безумием толпу, тем более, с точки зрения буквы закона, в желании митингующих ничего предосудительного не было. Пройдя метров триста, Андрей обернулся. Первые «покупатели» с раздувшимися от пузатых бутылок сумками, сетками и пакетами всех мастей, пробиваясь через толпу, напиравшую на вход, уже выскакивали из магазина. Кое-кто откупоривал бутылки на бетонном бортике, бывшей трибуне, заглатывая алкоголь из горлышка. «Что-то будет», – подумал Андрей и потопал дальше.
Выйдя на большой проспект, он снова поразился необитаемости улиц. Его шаги гулко отдавались в тишине.
Когда такое было? Может, это все сон? Надоедливый, жуткий, прилипчивый… Но сколько Макаров ни пытался проснуться – не получалось!
Вдруг
Из трамвая доносились разные голоса, Андрей мало что понял, кроме постоянно повторяющихся слова – «Главпочтамт», «стадион», «Иванов». Следователь прибавил шагу.
Процессия, возглавляемая Иваном Ивановичем, уже входила в распахнутые ворота стадиона, где столы, застеленные черными скатертями, ломились от яств. Чего здесь только не было! Антрекоты, азу, артишоки, котлетки пожарские и по-киевски, шашлыки всех сортов и видов, гуляши, эскалопы, шницели, фаршированные креветки и баклажаны, индейки, гуси, вальдшнепы и куры, фондю «Нешатель», «Вальдостано» и с сыром бри. Словом, множество всевозможных разносолов на любой вкус.
– Сейчас пообедаем, – сказал Подольский, потирая руки.
Гостей начали распределять по столам. Места без труда хватило всем. Директор мелькомбината Кирилл Матвеевич в сутолоке с удивлением обнаружил среди приглашенных свою жену и счел за благо отсесть от нее за другой стол. Так, на всякий случай. «Что она-то здесь делает?» – задавался он вопросом. Удобней усевшись, он вдруг с удивлением обнаружил неподалеку от себя свою секретаршу. Пришлось опять срочно ретироваться. Могут ведь неправильно истолковать. Кирилл Матвеевич снова облюбовал местечко подальше от жены и от любовницы. Только он хотел расслабиться, как на другом конце стола завидел своего зама. «А этому-то что здесь понадобилось?» – подумал Строганов и пересел уже в самый дальний угол, предварительно внимательно оглядев окружающих и не усмотрев ни в ком даже самого отдаленного знакомого. Он собрался было выдвинуть стул, но к нему подскочил вежливо улыбающийся человечек и прошептал на ухо, что у него, Кирилла Матвеевича, на банкете самая почетная обязанность – вынос трона. «Какого еще трона?» – подумал Строганов, но вопросов задавать не стал, обязанность-то почетная.
На одном из самых центральных столов, за который усадили Виктора Подольского и Льва Фрумкина, еды было столько, что, казалось, и за месяц не справиться. Подносы ломились от экзотических фруктов, блюда были переполнены фаршированной рыбой и аппетитным мясом, в салатницах покоились изысканно и со вкусом оформленные лакомства. Виктор Подольский, на которого напала тяга к общению, сразу попытался завести беседу со странным гражданином, сидящим по левую руку: справа сидел вялый и неразговорчивый Фрумкин, сосредоточенно обдумывающий план побега и не разделявший приподнятого настроения Виктора.
– Приятного аппетита, – сказал Подольский соседу слева.
– И вам также, – ответил тот.
– Позвольте узнать, как вас зовут?
– Максим. А вас?
– Виктор. Будем знакомы. – Подольский протянул ему руку. Максим быстро ее пожал и снова уткнулся в свою тарелку. «Странный какой-то», – подумал Виктор, но продолжил беседу: – Чем занимаетесь?
Максим смутился и, пробурчав, что он, мол, лицо «свободной профессии», вернул вопрос.
– Да так, работаю бухгалтером. Работа хорошая. Сижу в офисе, тепло, сухо, – начал Подольский, – начальство хорошее, не обижает. Премии бывают. Но работаем много. Много. Бывают запарки. Не то что у некоторых… У нас, понимаете, ненормированный рабочий день. Случается, когда баланс сдаем, сидим и по субботам, и по воскресеньям. Вот так. А зарплата небольшая, небольшая. Не как у этих… некоторых там. Вы не подумайте. Но концы с концами свожу,
Максим слушал рассказ абсолютно без интереса, вполуха. Сильно оттягивали карманы, набитые золотом, кроме того, приходилось одним глазом все время следить за рюкзачком с результатами его ночных подвигов. Тем более что вторым соседом оказался тщедушного вида человечек, все время что-то строчивший в своем блокноте, подслеповато поглядывая по сторонам.
А сосед Подольского – Лев Фрумкин – откровенно скучал. Два раза зевнул, один раз у него даже вырвался глубокий вздох.
Гости постепенно рассаживались за столы, суета и двиганье стульев затихали. Во главе соседнего стола уселся человек с головой собаки, за столом напротив – тучный боров, а за следующим и вовсе уродливый треглавец. «Как им не противно с такими-то сидеть?» – невольно подумал Фрумкин о согражданах за соседними столами. И тут он вздрогнул. Иван Иванович, до этого занятый решением каких-то организационных вопросов, уселся во главу их стола и лукаво подмигнул Фрумкину. Лев оглянулся по сторонам: соседи мирно беседовали друг с другом, и ошибки быть не могло – Иван Иванович подмигивал именно ему. Потом Главный распорядитель энергично вскочил и потребовал тишины. Все присутствующие на стадионе как по команде замолкли. Иванов поднял бокал за этот замечательный город и его обитателей, сказав краткий, но зажигательный тост. Тут же все зашумели и принялись чокаться, кто хрустальными бокалами на длинных витых ножках, кто массивными металлическими кубками. В выпивке, как и в еде, гости решили себя не ограничивать. Кто наливал марочное вино, кто тянулся за ликерами, кто за шампанским, иные довольствовались традиционной водкой, разлитой подчас прямо в винные бокалы. Послышались шутки, веселый смех. Банкет начался явно на мажорной ноте. Кто уплетал за обе щеки, кто налегал на выпивку, а кто и пробавлялся приятной беседой.
– Откушали салатик?
– Да, весьма, весьма…
– А курочку попробовали?
– Бесподобно. Просто бесподобно.
– А что это за экзотический фрукт? Вы пробовали?
– Пробовал. Весьма своеобразный вкус. Но как он называется – не знаю. Попробуйте сами – рекомендую.
Следователь Макаров, прибыв на Главпочтамт, никого там не обнаружил. Двери были распахнуты настежь. Вахтеры отсутствовали. Андрей быстро пробежался по зданию и убедился, что он не ошибся: все куда-то исчезли. В здании лишь гулко раздавались его собственные шаги. Впрочем, определить, куда испарились вчерашние гуляки, не представляло особого труда. На всем пути следования толпы от почтамта до стадиона остались кучи фантиков, оберток бумаги от мороженого и пирожков, пустых бутылок и прочего бытового мусора.
Следователь помчался вперед и скоро оказался перед воротами, ведущими к огромному футбольному полю, сейчас заставленному длинными рядами столов с черными скатертями, на которых в ажурных блюдах были выставлены всевозможные яства. Народ с шумом и гамом налетал на предложенные угощения. Впрочем, присмотревшись, Андрей понял, что первоначальное впечатление было обманчивое. Фрукты источали гниение и смрад, все червивые или надкушенные, овощи протухли, мясо было пережаренным и на вид лежалым, неощипанные куриные тушки громоздились навалом на подносе. Но народ, странно, отнюдь не брезговал всем этим, и любое блюдо расходилось на ура. Андрей, было, вошел в ворота, но ему тотчас преградили путь неожиданно показавшиеся из ниш в стене два дюжих охранника со звериными мордами, держащие алебарды с остро заточенными стальными наконечниками.
– Куда? – спросил один из них.
Андрей молча развернул перед одним из них свое удостоверение. Охранник взял его своими шерстистыми лапами. Поднес его к лупоглазым зенкам, посмотрел непонимающим взглядом и передал другому охраннику. Последний потаращился-потаращился на документ, потом положил его в рот и со смачным чавканьем сожрал. То, что не проглотила утроба, было бесцеремонно выплюнуто прямо под ноги. Андрей с недоумением посмотрел на охранника.
– Тебя нет в списке приглашенных… – глухим голосом, давя отрыжку от проглоченного удостоверения, сказал охранник.