Дар Прозерпины
Шрифт:
– Хорошо, Иван Петрович… Это все?
– Да, пока – все.
Секретарша медленно, словно лебедь по озеру, проплыла по кабинету и скрылась за дверью.
Полетаев, немного успокоившись, снова уселся в кресло и, чтобы хоть как-то отвлечься, достал из ящика стола журнал «Крокодил». Но спокойно поработать ему опять не дали. Снова зазвонил телефон. Министерский. Полетаев подобрался и поднял трубку:
– Полковник Полетаев слушает.
– Очень хорошо… так вот я не догово…
Трубка сразу оказалась на том же месте, где ей и следовало сегодня находиться целый день.
Полетаев по внутренней связи набрал секретаршу Варю и строго спросил:
– Варя,
– Не знаю, Иван Петрович… я никого не соединяла.
– Как это?
– Я не соединяла… – уже обиженно сказала Варя, мол, не верите и не надо.
– Ладно, – смягчился Полетаев, решив быть куртуазным до конца.
Но уже через секунду снова раздался звонок. Теперь звонил внутренний. Потом почти сразу к нему подключился городской. А еще немного погодя – министерский. Полетаев снял все три трубки и кинул на стол, отвернувшись к противоположной стене, где висела карта города, утыканная флажками. Но это мало помогало. Из всех трех трубок на него синхронно лился поток одних и тех же звуков. Где-то фоном играл оркестр, а голос Иванова вещал:
– Ну что, теперь, наконец, можно спокойно поговорить? Отлично. Так вот, полковник, предлагаю тебе денег. Довольно много. Скажем, тебе до пенсии осталось тянуть три года. Я выплачу тебе всю зарплату и накину на пенсию еще три раза по столько. Идет?
– А взамен? – сдался Полетаев.
– Взамен ты организовываешь колонну из сотрудников МВД, которые будут следить тут у меня за порядком.
– Это где это «тут»?
– Как же ты, главный страж порядка города, не знаешь, что происходит?
– А что происходит? – решил прикинуться «дурачком» Полетаев.
– Ты и правда такой дурак или это издержки профессии? Или ты с детства инвалид умственного труда?
Полетаеву крайне не понравилось направление, в которое перетек разговор, и он резко раскидал все три трубки по своим аппаратам, а потом в оперативном порядке их снова снял. Раздались приглушенные длинные гудки, затем сменившиеся короткими. Постоянный писк немного раздражал, тем не менее жить можно. Предусмотрительный Иван Петрович достал из аптечки вату и заложил ею уши. Красота! Стало совсем тихо, даже уличный шум перестал беспокоить полковника. Однако ненадолго. Не успел он заново взяться за журнал «Крокодил», как гудки в трубках сменились нарастающими в геометрической прогрессии звуками голоса, переходившими на какие-то совершенно немыслимо высокие ноты, заставляя сотрясаться не только мебель, но и пол, и даже стены.
– Так мы не договорили, – вещал голос, – как тебе сделочка?
– А если я не соглашусь? – завопил Полетаев.
– Ну, возможен и такой вариант. Только вот я все предусмотрел. И в таком случае подробное досье обо всех твоих грязных делишках ляжет на стол куда надо и кому надо.
– Нет, я не смогу… Делайте со мной что хотите…
– Ну а как же пенсия, обеспеченная старость? Непорочная служба в течение стольких лет? Что, всё коту под хвост?
– Один я прийти смогу, остальных не поведу, – сказал, как отрезал, Полетаев.
– О! Уже кое-что. Переговорный процесс перешел в решающую фазу. И это не может не радовать. Ладно, иди один. Остальные и так подтянутся. Те, которые еще не вернулись… Только теперь уж извиняй, забесплатно.
– Я согласен, согласен, только замолчи!!!
Когда
– Что с вами? – участливо спросил Андрей, опускаясь на корточки перед поникшим Полетаевым.
– Н-н-и-и-чего, – пролепетал начальник, – просто плохо что-то стало…
– Иван Петрович, – начал участливо Андрей, надеясь рабочими вопросами вернуть полковника к жизни, – тут такая петрушка получается. Я начал обзвон членов семей пропавших сотрудников, но, вы не поверите, все время попадаю на одно и то же лицо.
– Какое? – Полковник, как показалось Андрею, был не совсем адекватен.
– На некоего Иванова Ивана Ивановича. Сразу ясно, что это псевдоним, но…
– А-а-а-а! – застонал Полетаев, снова прижимая ладони к ушам. – Молчи, молчи Христа ради!
– Что с вами? Водички?
– Нет, нет, не надо. Хорошо. Иди.
– Но, Иван Петрович, мы не договорили…
– Андрюша, ступай, расследуй, выясняй. Остался только ты.
Андрею показалось, на глаза Полетаева навернулись слезы. Возможно, он не в себе, он сходит с ума!
– А как же вы?
– Уходи, иди… я как-нибудь сам. Иди и закончи это дело во что бы то ни стало! – Последние слова полковника были похожи на напутствие и, одновременно, настойчиво выпроваживали следователя Макарова. Андрей развернулся и вышел из кабинета.
Что оставалось делать в такой ситуации? Своего начальника он никогда в таком состоянии не видел. Тот отказывался от помощи… Очевидно, критическое эмоциональное состояние полковника было как-то связано с делом, которое он поручил расследовать Андрею. Вернувшись в свой кабинет, следователь наугад набрал номер. Ответил все тот же Иванов.
– Что тебе надо, Иванов? Чего ты добиваешься?
– Вот те раз, вот это следователь! А где тонкие приемы следствия, где полунамеки и прочие милицейские штучки… А? Не обучен?
– Ты мне мораль не читай. Давай встретимся и поговорим по-мужски.
– Макаров. Я тебе серьезно говорю, у меня полно дел и на тебя отвлекаться я не намерен. Тебе поручили дело, вот ты и расследуй. – Настырность следователя раздражала Иванова, но он, как показалось Макарову, понимал, что, если не даст каких-либо более или менее вразумительных ответов на поставленные вопросы, тот от него так просто не отстанет.
– Откуда ты? Что здесь делаешь?
Иванов, немного поколебавшись, повесил трубку. Макаров тут же набрал номер снова. На этот раз длинные гудки. Никто не отвечает. Следователь набрал еще раз первый, пришедший в голову номер. Тот же эффект. Что делать? Следствие явно заходило в тупик. Андрей подошел к окну, выходившему на небольшой переулок. Пустынная улица. Майский ветерок гоняет ворох газет. Ни одного пешехода. Лишь где-то вдалеке он еле-еле различил удаляющуюся в неизвестном направлении фигуру. А может, это и не человек вовсе, а обман зрения? Так случается, когда очень хочешь чего-то или кого-то увидеть. Поневоле начинает мерещиться… Ни одного раскрытого окна, из которого бы выглядывал, скажем, какой-нибудь любитель покурить на свежем воздухе не выходя из дома или любительница поглазеть на прохожих.