Дар времени
Шрифт:
Возвращаясь тем вечером домой, я вспоминала о признании Гризза и приступе паники, захлестнувшем меня в тот момент, когда показалось, будто его слова означают, что уже слишком поздно для нас с ним.
Вместо того, чтобы ехать домой, я направила машину в наш старый район, к Тенистому Ранчо. Когда улица, где жили Картер и Билл, осталась позади, я принялась колесить по другим еще проселочным дорогам. Хотелось подумать, так, чтобы ничего не отвлекало — ни яркие огни, ни оживленное движение города. Я вспоминала все телефонные разговоры и электронные письма, которыми мы обменивались с сестрой Мэри Кэтрин после смерти Томми. В памяти всплыл один из множества наших
«Чего именно ты боишься, дитя? — спросила она меня, когда я прижала телефон к уху.
— Не знаю, сестра. Думаю, я боюсь того, что могу начать к нему чувствовать. — Или того, что чувствовала всегда и сейчас не хочу признавать.
— И почему же ты этого боишься?
— Наверное, причин несколько. Я думаю, Томми не одобрил бы этого из-за того, кем был Гризз. Гризз практически всю свою жизнь делал противоположное всему тому, во что я верила, и последние пятнадцать лет провел в тюрьме строгого режима. И это мужчина, в которого я хочу снова влюбиться? Чтобы подвергнуть риску собственных детей?
С того конца телефона послышался короткий смешок.
— Я никогда не рассказывала о том, что по долгу служения в свое время часто посещала множество тюрем. На самом деле один из самых замечательных дней в моей жизни был проведен в самой знаменитой тюрьме нашей страны.
— В тюрьме? — это меня слегка удивило. — Замечательно?
— Совершенно верно. Они были худшими из худших. Там столько ненависти. Так много отвращения. Столько боли. Изгои общества. Это люди, творившие ужасные преступления и считавшие себя недостойными жизни вне этих стен. Но, что еще хуже, они считали себя недостойными прощения и любви. И в тот день мне удалось кое-что увидеть. Ты знаешь, с кем я там была?
— Нет, сестра. Не знаю.
— Я должна была провести этот прекрасный денек, навещая заключенных, с матерью Терезой. Тогда она ещё была сестрой Терезой.
Я сглотнула с трудом.
— Мы встречались с убийцами, насильниками, торговцами людьми. С мужчинами в татуировках, которые хвастались числом убитых ими людей. Один мужчина мне особенно запомнился. Он убил одиннадцать человек. Когда мы подошли к нему, я заметила в его взгляде вызов, эмоциональную броню, потому что он привык видеть вокруг лишь осуждение и ненависть. И конечно, он думал, что мы, невесты Господа, имеем полное право осуждать его. Ему было бы безразлично наше негативное отношение, потому что он был готов к нему.
— Что произошло? — Я уже начала немного беспокоиться о том, что она собиралась мне рассказать и задержала дыхание.
— Я наблюдала за тем, как к нему подошла мать Тереза. Заметила, как поначалу он замер, а потом, когда она сняла со своей шеи распятье и с любовью надела на него, манера поведения у него изменилась. Она сказала ему всего три слова. — Сестра сделала эффектную паузу. — Она сказала «Я люблю тебя». И всё. Три простых слова, душевные, искренние и преисполненные сочувствия. Три слова, которые могут изменить мир, если мы позволим им.
Я не нашлась, что ответить и промолчала.
Когда сестра Мэри Кэтрин снова заговорила, ее голос был полон радости.
— Этот мужчина спросил ее, как и за что она может его полюбить, и она поделилась с ним притчей из Евангелия о любящем и всепрощающем Боге. И знаешь, что? Этот человек сейчас руководит одним из крупнейших тюремных сообществ в мире. И он делает это из камеры. Благодаря ему в тюрьме, где он заключен и проведет остаток своей жизни, резко сократилось число самоубийств и убийств заключённых
— Это прекрасная история,
— Спроси Его и прислушайся к своему сердцу, Гвиневра. И пока ты ищешь ответы, не забывай, если всего три простых слова «Я люблю тебя» смогли навсегда изменить сердце мужчины и подарить ему надежду в безнадежном месте, представь, что может сделать женщина, которая любит Господа и следует по Его пути с мужчиной, который знает только тьму. — Она вздохнула, и я услышала знакомый скрип кресла-качалки. — Я не могу сказать, хорошо ли будет для тебя любить этого мужчину и быть с ним, Гвиневра. Тебе придется самой найти ответы, но ты спрашиваешь не того человека, и я вижу, что ты уже это поняла.
Я помолчала с минуту, и внезапно меня озарило понимание того, что, может быть, моя обида была не на Гризза. Может, она относилась к Богу.
— Сестра, я лишь однажды попросила Господа — чтобы Томми не умирал. Это было то чудо, которое мне было нужно, и Он не дал мне его. — Я постаралась не заплакать.
— О, моя дорогая Гвиневра. Только потому, что Он не дал тебе того, о чем ты просила, не значит, что Он не дал тебе твоего чуда».
Сейчас я ехала и вспоминала тот разговор, и смятение, происходившее в моей душе, заставило меня поскорее свернуть на обочину. Я оказалась где-то у черта на куличках. Вдалеке виднелись огни, но рядом не было домов. Лишь заросли кустарника и мелколесье.
Я припарковала машину и выскочила наружу, рванув в сторону от света фар. Остановившись на чистом участке, рухнула на колени, и по моему лицу потекли слезы.
— Господи, — взмолилась я, подняв лицо к звездам. — Господи, я никогда ничего не просила для себя, кроме единственного раза, и это было ради Томми, чтобы он не умер. Я знаю, что ты не виноват в том, что случилось, но я знаю, что ты позволил этому случиться, и не понимаю почему. Узнаю ли я когда-нибудь причину? Никогда ещё мне не было так тяжело на душе, как сейчас, когда я борюсь с тем, какой может быть Твоя воля для моей жизни. Никогда ещё я не чувствовала себя настолько потерянной или неуверенной. Мне нужен какой-то знак, Господи. Мне нужно знать, что ты меня слышишь. Мне нужно знать, что Томми сейчас с тобой. Мне необходимо знать, что если я дам Гриззу шанс, это правильно. Мне просто нужно что-нибудь, что угодно. Молю тебя! — Я зарыдала сильнее, сотрясаясь всем телом. Я стояла на коленях, обратив лицо к звездам, вознося молитвы о знаке. Сама не знала, какого знака жду, и не была уверена, как именно это работает, но если бы в этот момент Господь послал падающую звезду, я бы поверила, что она от Него. Но Он этого не сделал.
Не помню, сколько времени простояла я там на коленях, но в конце концов сдалась и с поникшими плечами опустилась на корточки. Но едва я собралась вытереть слезы, как меня что-то напугало. Быстрее, чем в мгновение ока, я заметила справа движение и почувствовала, как что-то, пробежавшись по моей правой руке, встало на плече.
Прежде чем успела отреагировать, я поняла, что это котенок. И он слизывал мои слезы.
Конечно, неверующие подумали бы, что я всего лишь наткнулась на брошенного котенка, которому захотелось пить. Я могу с этим согласиться. Но знаю и то, что не случайно решила остановиться в этой глуши, чтобы обратиться к Богу.