Дар
Шрифт:
Ей даже думать не хотелось о выходках Марвина, касающихся Джейка Петракиса.
Джейк учился на класс старше Энжи. Он был наполовину греком, наполовину ирландцем, и его оливковая кожа так красиво оттеняла голубые глаза и густые ярко-рыжие волосы, что с четвертого класса она боялась встречаться с ним взглядом. Он состоял в школьной команде по плаванию, а еще был президентом шахматного клуба и гулял с Эшли Саттон, королевой младших классов, которую верная Мелисса окрестила Бэ-э-э-шли-Эшли. Но с Энжи он неизменно общался весело и по-дружески, всегда говорил: «Привет, Энжи!», и «Как дела, Энжи?», и «Увидимся осенью, Энжи, хороших
Когда дело доходило до Джейка Петракиса, Марвин становился безжалостнее москита. Он подвывал, и охал, и чмокал губами всякий раз, когда ловил Энжи за рассматриванием фотографии Джейка в школьном альбоме, и доводил ее до белого каления, ведя воображаемые разговоры между ними - обязательно так, чтобы сестра слышала. По всей видимости, он поднаторел в магии настолько, что в любой момент ей на кровать могла упасть надушенная и разрисованная любовная записка с орфографическими ошибками, роза на длинном стебле, дешевые ювелирные украшения (Марвину не хватало опыта, и у него был на редкость плохой вкус) и мелкие, смазанные фотографии Джейка и Эшли вместе. Мистеру Люку не раз приходилось напоминать Энжи о данной ею клятве, обещая новый велосипед, если Марвин доживет до конца года целым и невредимым. Энжи потребовала горный велосипед, и отец вздохнул.
– Всегда ходили легенды, что цыгане крадут детей, - тоскливо посетовал он.
– Но, по всей видимости, дело обстоит как раз наоборот. Ладно, договорились.
Тем не менее выпадали и вполне мирные мгновения, нередко в комнате Марвина. Там было гораздо опрятнее, чем у Энжи, даже несмотря на разбросанную по полу одежду и торчащие из-под кровати коробки с играми. По стенам Марвин развесил вкладные карты из «Нейшнл Джеографик», причем так аккуратно, что стыки почти не обнаруживались. А особая стена была посвящена фотографиям разных дядек с насупленными бровями и странными взглядами. Энжи опознала Распутина, еще нескольких знала по именам: например, Алистера Кроули и мужчину в ренессансном камзоле по имени доктор Джон Ди. Были и две женщины: плакатик с юной ведьмой Уиллоу из «Баффи - Истребительницы вампиров» и фотография негритянки в тюрбане с рожками. Но никакого Гарри Поттера. Гарри Поттер Марвина не впечатлил.
А однажды после школы Энжи нашла здесь совсем маленького котенка, который неуверенно бродил по заваленной книгами кровати Марвина. Удивленная Энжи подхватила его и поднесла к лицу, чувствуя, как он мурлычет под ее пальцами. Котенок был пепельно-серым, почти как Миледи - правду сказать, Энжи больше не видела кошек именно такого окраса. Ласково почесывая зверьку брюшко, Энжи спросила:
– И кто же ты у нас такой, а? Кто бы это мог быть?
Марвин, кормивший своего морского ангела, не поднимая глаз, ответил:
– Миледи.
Энжи уронила котенка на кровать.
– То есть Миледи, когда была маленькой. Я слетал за ней.
Повернувшись, он расплылся в той невыносимо довольной пиратской ухмылке, которую Энжи терпеть не могла, и явно наслаждался произведенным впечатлением. Ей понадобилась минута, чтобы подобрать слова, и еще больше времени, чтобы их выговорить:
– Ты слетал за ней?..
– Ну да, в прошлое. Проще простого, - отозвался Марвин.
– Вот вперед - трудно. Сомневаюсь, что я взаправду могу попасть в будущее. Вероятно, доктор Ди сумел бы.
Взяв
– Ей все время было больно, - продолжал Марвин.
– Она была совсем старенькой. И я подумал, а что если бы… ну, понимаешь… она могла начать сначала, когда у нее еще не было артрита…
Он не закончил.
– И где тогда Миледи?
– с запинкой спросила Энжи.
– Другая? Я хочу сказать, если ты принес эту… как они могут существовать одновременно.
– Не могут, - пожал плечами Марвин.
– Старая Миледи исчезла.
У Энжи сжалось горло. Глаза у нее вдруг чем-то забились, и нос тоже, пришлось высморкаться, прежде чем заговорить. Глядя на котенка, она знала, что это Миледи, даже заставила себя подумать, как хорошо будет, когда она снова станет прыгать по дому, а не нелепо ковылять и мяукать от боли. Но она знала и любила старую кошку, не помнила ее котенком, поэтому, когда новая Миледи попыталась забраться к ней на колени, Энжи ее отпихнула.
– Ладно, - сказала она брату.
– Как ты попал… назад, в прошлое или куда там еще?
Пожав плечами, Марвин снова занялся рыбкой.
– Пустяки. Нужно только сосредоточиться.
Энжи запустила ему в шею пластмассовым мячиком, и он раздраженно обернулся.
– Отстань наконец! О'кей, есть одно заклинание, если тебе хочется знать. И его надо повторять снова, и снова, и снова, пока совсем тошно не станет, а еще есть кое-какие травы. Их нужно зажечь и подвесить, закрыть глаза, вдохнуть дым и произнести слова…
– Так и знала, что это из твоей комнаты в последнее время чем-то воняет. Я думала, ты опять тайком таскаешь карри в кровать.
– А потом открываешь глаза, и пожалуйста, - закончил Марвин.
– Я же сказал, проще простого.
– И где ты оказываешься? Откуда ты знаешь, куда попадешь? Когда вернешься? Трижды щелкаешь каблуками и говоришь: «Дом, дом, милый дом»?
– Нет, дурочка, я просто знаю.
Большего Энжи от него не добилась, и не потому, что он не желал говорить, а просто не мог объяснить. Ведьма или нет, он все-таки был маленьким мальчиком, который, в сущности, понятия не имел, что творит. Он поступал наобум, действовал наугад.
От споров с Марвином у Энжи всегда болела голова, и в сравнении с ними домашняя работа по истории (подъем купечества в Англии) начинала казаться привлекательной. Она ушла к себе и прочла целых две главы, когда в ее комнату, спотыкаясь и мяукая, забралась маленькая Миледи. Энжи позволила ей спать у себя на столе.
– Ну и плевать, - сказала она киске.
– Ты-то в чем виновата?
Когда тем вечером мистер и миссис Люк вернулись домой, Энжи сказала, что пока они были на работе, Миледи мирно умерла от болезни и старости и уже похоронена в саду (Марвин хотел превратить все в кошмарный несчастный случай на дороге со зловещим черным джипом и заляпанными номерами, которые начинались на «Г», но Энжи эту идею забраковала). Вкладом Марвина в ее объяснения стал рассказ о том, как он увидел нового котенка в витрине зоомагазина, и «она была так похожа на Миледи, что я все карманные деньги на нее истратил, и я сам буду за ней убирать, честное слово!». Мама, никогда не любившая кошек, историю проглотила, однако в отце девочка не была так уж уверена.