Дарданеллы (Собрание сочинений)
Шрифт:
Все в нетерпении поглядывали на флагманский «Роял-Джорж», чтобы идти к турецкой столице и в соответствии с приказом самого же Дукворта громить серали при первом слове посла. Ожидание было тем более оправданно, что с рассветом подул умеренный зюйдост, самый что ни на есть попутный для последнего броска к Константинополю. Нервы сотен и сотен моряков были напряжены: не ударит ли вот-вот с него сигнальная пушка, не взовьются ли флаги атаки? И вот, кажется, свершилось! Пугая дремавших на волнах чаек, ударила холостая пушка с «Роял-Джоржа».
– Наконец-то, кончится наша зависимость от этих снобов – дипломатов и мы поговорим с турками на своем языке! – обрадовались на эскадре.
Храбрый
– Все наши соотечественники из Константинополя уже выехали, а потому переговоры между нами и турками должны быть более конкретные, чем дипломатические, а потом командующий имеет полное право действовать по своему собственному усмотрению.
Тем временем свежий ветер развернул флаги адмиральского сигнала.
– Лечь в дрейф! – раздосадовано прочли капитаны.
Вопреки всем надеждам офицеров и матросов, Дукворт решил слушаться советов посла Эрбетнота. К турецкой столице отправился лишь фрегат «Эндимион». На нем была послана депеша посла Рейс- эфенди, гласившая: «Английский флот с первым попутным ветром пойдет в Константинополь. Прибытие флота должно убедить вас, что, если какое-нибудь дело поручено английским офицерам, никакие трудности и препятствия не могут остановить исполнения его…» Несмотря на все имеемые ранее сведения о приближающейся эскадре, появление британцев у стен сераля было столь неожиданно, что Константинополь буквально онемел.
Генерал Себастиани, ознакомившись с письмом Эрбетнота, собрал свое посольство:
– Мы никаких дел английским офицерам не поручали, а потому их трудности и препятствия нам не к чему! Покупайте мулов и грузите бумаги, кажется, здесь нам больше делать нечего!
Позднее говорили, что Себастиани не на шутку боялся, как бы взбешенные турки не бросили его самого в темницу. В Рагузу своему другу Мармону генерал второпях чиркнул записку: «С часу на час ждем английских гостей в Константинополе. Будет погром посудной лавки». Но никакого погрома в посудной лавке не случилось, наоборот, вскоре события повернули совсем в иное, почти невероятное направление.
Вице-адмирал Белого флага и кавалер ордена Бани сэр Джон Томас Дукворт был неплохим моряком, но дипломатом, увы, самым никудышним. К тому же решившись на столь дерзкий шаг, как прорыв к Константинополю, он, дойдя до города, теперь совершенно не знал, что же ему делать дальше. Вместо того, чтобы, не теряя времени, развить начальный успех и начать немедленную бомбардировку Константинополя и принудить не слишком храброго султана Селима к подписанию мирных параграфов, Дукворт решил вначале попугать турок словесно. Вслед за письмом посла он сделал по султану и свой личный чернильный залп. В письме Дукворт писал: «…Я имею власть истребить столицу и суда, и не считаю нужным излагать подробно цель своего прибытия…» Ответа на свое письмо он требовал в полчаса! Более решительного послания придумать было просто невозможно – это был самый настоящий ультиматум. К султану был послан парламентер лейтенант Кольбе.
– Сдавайтесь на капитуляцию! – объявил на словах турецким представителям Томас Кольбе и передал письмо, содержащее адмиральские угрозы и длинный список требований, которые надлежало исполнить туркам во избежание бомбардировки.
– Что же нам теперь делать? – вопросил рейс-эфенди французского посла, ознакомившись со всеми требованиями англичан. – Ведь если я исполню все пункты, то это равносильно капитуляции, если же я не исполню их, то тогда последует бомбардировки, и капитулировать мне все равно придется? Где же выход?
– Выход всегда есть! – ответил ему уже просчитавший и оценивший ситуацию Себастиани. – Надо любой ценой навязать англичанам
– Сколько времени нам надо будет водить за нос инглизов? – уже с надеждой поинтересовался Селим.
– Не меньше недели!
– О, я попробую это сделать, хотя все будет не просто!
С этой минуты в турецкой столице началась скрытая от посторонних глаз, но весьма лихорадочная работа по усилению обороны. С утра до вечера в турецком адмиралтействе снаряжали флот, а по ночам суда скрытно переходили к столице и становились вдоль берега под прикрытием крепостных пушек. Тем временем Дукворт отправил в Константинополь свое следующее послание: «…Так как мы видели в трубы, что время данное Порте на размышление, употребляется ею на расположение судов в выгодных позициях и укрепление берега, то вице-адмирал объявляет, что обязанность не дозволяет ему медлить». Над «Роял-Джоржем» подняли сигнал «Приготовиться сняться с якоря.» Дувший зюйд-ост быстро свежел час от часу. Все смотрели на флагман, но там так и не спустили приготовительного флага, что было бы непосредственным сигналом к началу съемке с якоря. Теперь даже туркам стало ясно, что Дукворт боится принять какое-либо серьезное решение, а все его угрозы не что иное, как пустое хвастовство. Хитрый и предусмотрительный посол Эрбетнот, поняв, что дело приобретает нежелательный оборот, тут же сказался больным и заперся в своей каюте. Отныне вся ответственность за исход дела ложился уже лишь на одного командующего.
Далее началась самая настоящая комедия. Рейс-эфенди и Дукворт ежедневно обменивались меж собой письмами и послами, торгуясь и споря по каждому из предъявленных туркам пунктов. Рейс-эфенди оспаривал почти каждый из них, но делал это постепенно. Чтобы не вызывать раздражения со стороны Дукворта, он уступал их один за другим: каждый день по пункту. Наивный Дукворт радовался, как ребенок:
– Я выигрываю эту шахматную партию ход за ходом! Уже не далек и шах шаху!
– Все это так, сэр, – осторожно вразумляли своего флагмана капитаны. – Но как бы нам за всем этим не пропустить детский мат! Дукворт раздраженно отмахивался от сомневающихся. По его мнению, все шло пока, как по маслу и турки были готовы сдать ему все позиции. Меряя шагами каюту, вице-адмирал диктовал флаг- офицеру очередное письмо:
– Объявляю вам в последний раз: ничто не понудит меня стоять в отдалении от города далее означенного времени. Вы должны знать характер англичан и убедиться, что в случае необходимости, мы расположены действовать, нежели угрожать! Поймите меня, я имею в виду только мир и дружество между нациями!
Читая эти напыщенные послания, рейс-эфенди с Себастиани только смеялись.
– Вы видите, достопочтимый, что наша тактика уже приносит первые успехи! – говорил турецкому министру французский посол. Если поначалу англичане требовали от вас сдачи всего флота, то теперь они уже просят только мира. А это значит, что теперь они мечтают лишь о том, как бы им получить от вас свободный пропуск обратно в Архипелаг!
– Этого они от нас не получат никогда! – огладил седую бороду рейс- эфенди – Мы будем последовательны до конца!
Затягивая время, министр, все же, якобы, решился на переговоры. Местом их проведения определили деревню на азиатском берегу Кади-Киой. Посол Эрбетнот, по-прежнему, «болел» и участвовать ни в чем не желал. Дукворт тоже ехать на турецкий берег не захотел.
– Я не могу оставлять эскадры и плыть в столь отдаленное место! – сказал он. – Надо посылать кого-нибудь из младших флагманов! Но Смита слать нельзя, он испортит все своей решимостью. Остается Луис. Он и поедет, как мой министр!