Даргер и Довесок

Суэнвик Майкл

— Что на этот раз? — спросила Хитрая Лиса, не поднимая головы от бумаг.

Самые лучшие шелковые ковры и медные све­тильники украшали ее кабинет. То же можно было сказать и о мебели: поверхность стола, за которым сидела главком, представляла собой толстую плиту из искусственно выращенной моржовой кости, а стул из хрома и поддельной кожи сохранился еще со времен Утопии. В любом другом месте подобное великолепие поражало, но в обычном полотняном шатре просто затмевало разум.

— Главком Хитрая Лиса, я знаю, что вы мне не доверяете. Наверное, с этим ничего не поделать. У вас сложилось на мой счет вполне определенное, хоть и ошибочное мнение, но не

позволяйте ему влиять на наше доброе сотрудничество. Вспомни­те, что ответил Длиннорогий Правитель из Пре­красной Страны, когда его спросили, почему он не уволил главу своей тайной полиции. Он сказал, что пусть уж лучше этот негодяй мочится на сор­няки, выросшие в тени монаршего шатра, чем он сам будет стоять в тех сорняках, сдерживая не­приязнь.

— Однажды я тебя недооценила. Больше это не повторится.

— Но император не освободил меня от обязан­ностей советника. Почему?

Хитрая Лиса присыпала чернила песком и на­конец подняла голову.

— Твое имя наводит ужас на врагов, стало быть, ты полезен. Поверь, если бы удалось отодрать имя от тела, твой труп в тот же миг оказался бы в сточ­ной канаве.

— Уважаемый главком, откуда столько вра­ждебности?!

— Враждебности? Да ты мне даже нравишься. Мы с тобой в чем-то похожи. Если поразмыслить, мое недоверие — это комплимент.

— Если хитроумие советника сравнимо с вашим собственным, разве не заслуживает он внимания и всяческого поощрения?

— Фокусы и иллюзии — вот твоя суть, Гениаль­ный Стратег. Сплошной обман: подставные люди, пустые города. На следующем этапе этой войны мы вторгнемся во владения Союза Желтого Моря. Они сильнее всех, с кем тебе доводилось сталкиваться, и врасплох их не захватишь. Борьба пойдет по не­привычным для тебя правилам. Сначала нужно за­хватить Юг, чтобы у нас была база для операций. Затем мы встретимся с армиями, чья общая мощь превосходит нашу. Придется положиться на наше единственное преимущество — мы контролируем Длинную реку и все богатые земельные угодья цен­трального Китая. С провизией проблем не возник­нет. Противник у нас грозный, но даже он не спо­собен разорваться между отражением атак и защи­той собственных угодий. Когда он нападет крупными силами, наши всадники отправятся жечь вражеские поля, амбары и рыбачьи лодки. Когда станет на защиту своих фермеров и рыбаков, мы обрушимся на его разрозненные армии и захватим города. Таким способом мы лишим Союз возмож­ности прокормиться. Конечно, это займет несколь­ко лет, и пострадает огромное количество людей. Готов ли человек, знаменитый бескровными, хоть и, безусловно, блестящими ухищрениями, поучаст­вовать в такой войне?

Даргер не колебался ни мгновения.

— Разумеется, уважаемый главком. Мои мате­матические выкладки подтверждают, что без этого не обойтись.

— Хочешь, чтобы я снова тебя недооценила? Не выйдет. Свободен.

Царевич Блистательный Первенец разместился на втором этаже гостиницы, которая выходила ок­нами на одну из площадей, где устраивались оперы, и потому мог с комфортом наслаждаться ими с балкона.

— Как она называется? — насупился он.

Сидящий рядом Даргер принял у слуги чашку чая.

— «Нанкинская резня» [52] . Нанкин — доутопианское название Юга, столицы Коммерции.

— Удручающее зрелище.

— Тот период истории был весьма удручающим.

— Значит, тот период — не самая подходящая тема для оперы. Искусство должно прославлять красоту, а не уродство. Оно должно поднимать на­строение и приносить

искупление. Искусство на­поминает нам о том, что жизнь прекрасна и что, как бы плохо ни складывались дела, в конце концов все наладится.

52

Эпизод Второй японо-китайской войны, в ходе которого в Нанкине японские военнослужащие устроили массовую резню среди гражданского населения.

— Я бы сказал, что в конце концов все мы про­стимся с жизнью, в том числе и бессмертные, и что все хорошее, кроме Земли, Солнца и Вселенной, тоже мимолетно. А потому, с точки зрения логики, в тот короткий срок, что нам отпущен, следует от­носиться друг к другу со всей возможной добротой и встречать суровые испытания с высоко поднятой головой. Но это мое видение с позиции бессмерт­ного, мы живем дольше. Если вы предпочитаете увеселения, единственная цель которых — отвлечь от неприглядной правды, это, конечно, ваш выбор.

— За неприглядной правдой я всегда могу вер­нуться на поле битвы. — Царевич сдвинул кресло, отвернувшись от оперы. — Кстати, о правде: я все меньше верю вашим бесконечным отговоркам. Особенно в свете бесчестья Мощного Локомотива.

— Как вы можете во мне сомневаться? Я опо­зорил его исключительно ради вашего блага. Теперь Мощный Локомотив не вправе посадить вас на трон Дракона, даже если тот вдруг опустеет после трагической кончины нашего возлюбленного импе­ратора. Половина ваших требований выполнена, и, если начистоту, более трудная половина.

— Не понимаю, какая мне от этого польза. На первом месте у меня не личное счастье, а долг перед Южными Воротами. Я должен сохранить родину свободной и независимой. Если Мощный Локомотив никогда не станет императором...

— В этом вся прелесть моего замысла. Главком Хитрая Лиса — женщина честолюбивая. После убийства Тайного Императора она обязательно за­явит права на трон. Мощный Локомотив тотчас обвинит ее в цареубийстве и незамедлительно каз­нит. В ходе независимого расследования, которое возглавлю я, найдутся неопровержимые доказатель­ства ее вины. После столь геройского поступка ге­нерала единодушно выберут новым императором. Только мы двое будем знать всю правду. Если нас убить, подозрение падет на нового императора. Мощному Локомотиву остается только откупиться: от меня — огромным богатством, от вас — свобо­дой вашей родины. Такой простой план не может не сработать.

— Возможно, — неуверенно произнес царевич Блистательный Первенец. — Но Белая Буря...

— Она с ума сходит от ревности. Теперь всего-то и нужно, что добиться от нее покорности.

— И как же?

— Есть у меня одна идея, — солгал Даргер. — Дайте ей немного дозреть, и все увидите сами. А пока суд да дело, скажите, вы переговорили с Тайным Императором, как я просил?

— Да. Он сказал, что не станет с вами встречать­ся, потому что вам нельзя доверять.

— Мне?! Нельзя доверять? А он объяснил по­чему?

— Когда я спросил его об этом, он ответил, что вы и сами знаете.

— Ничего подобного. Я перебрал в уме все свои поступки, и совесть моя чиста. Необычный пово­рот. — Даргер отставил пустую чашку, и ее тут же унес слуга.

* * *

В ту ночь Белая Буря заездила Даргера до изне­можения. А после, перекатившись на спину, чтобы полюбоваться фейерверком, выбранила за то, что царевич Блистательный Первенец никак не прев­ращается в честолюбивого придворного, каким она желает его видеть.