Дарители
Шрифт:
— Сам хорош! — сердито ответила Вита. — Господи, видел бы ты свою бороду со стороны!..
В небольшой комнате горела только лампочка под треснувшим плафоном бра, и полумрак милосердно скрадывал немудреную бедную обстановку и отклеившиеся обои, и в комнате было тепло, уютно и сонно, только что в ней долго любили и много говорили, а теперь лежали спокойно, закутавшись в молчание, в одеяло и в руки друг друга.
— Зачем ты это сделал? — наконец негромко спросила Вита. — Я не спрашиваю, почему ты согласился на картину — любой
— Она могла все рассказать тебе. Поэтому только так… Бога ради, Вита, не мог же я убить ее! Ты мне и так слишком дорого досталась.
— А знаешь, что я еще думаю? — Вита криво улыбнулась. — Я думаю, ты совсем не против, если с кем-нибудь из волжанских шишек, в том числе и с Баскаковым, случится нечто странное и нехорошее. Вот почему еще ты помогал ей. Я права?
Андрей промолчал, глядя мимо нее, и Вита чуть передвинулась — так, что его взгляд уперся в ее лицо.
— Ты думаешь, я против того, чтобы Баскаков сдох? Или Сканер и иже с ним те, кто… Это мое самое большое желание. Но другие… кто бы они не были… не знаю… Это неправильно.
— А ты полагаешь, что окажись они на его месте…
Она оборвала фразу, прижав палец к его губам.
— Я все прекрасно понимаю. Но, во-первых, у твоих волчьих принципов больше нет жизни. А во-вторых, неужели ты думаешь, что Наташка будет рассчитывать момент так, чтобы каждый из них, в том числе и Баскаков, оказался в полной изоляции? Сомневаюсь. А тогда пострадают вообще совершенно посторонние люди. Говоришь, ты ни разу не застал ее за работой?
— Это ни о чем не говорит. Она теперь хитрая, как черт! Кроме того, я не могу бывать в тех местах, где бывает она. Не знаю… она вполне вразумительно объяснила причину, по которой хочет здесь остаться, но я не верю ни единому ее слову. Я даже не сомневаюсь, что она все-таки рисует.
— Или собирается рисовать. Но все дело в том, что мы не знаем, кого именно. Ей ведь нужна была информация обо всех, верно. Друзья, родственники, дети, няньки, шоферы, охранники… Она может использовать в качестве натур и кого-нибудь из близкого окружения, а не обязательно, примитивно говоря, конкретных нехороших дяденек. Ты кстати, говорил, что она упоминала баскаковское чадо?
Андрей хмуро покачал головой.
— У меня нет доступа к тем местам, где бывает его дочь. И я не настолько хорошо ее знаю, чтобы понять — произошли с ней какие-то перемены или нет. Да и что касается остальных… Вот только Сергеев — он сейчас занимает мое место…
— А что с ним? — живо спросила Вита.
— Жрать стал, как свинья, форму теряет. Для него это недопустимо — Баскаков его вышвырнет. Но ведь нельзя точно сказать, что это ее работа. Опять же, жена Баскакова не так давно на людях упилась
— Ты дал ей все нити, — с тоской произнесла Вита. — Она теперь в этом городе больше своя, чем бы с тобой когда-либо были. Андрей, она явно что-то задумала, и это вряд ли деловая карьера и доступ в круг волжанской элиты. Ей нужно не это. Ей нужно кое-что похуже. Знаешь, что меня беспокоит?
— Знаю, — Андрей потянулся за сигаретами. — Дата.
— Почему именно середина ноября? Почему так наверняка. Что такого случится в середине ноября, что твоя потенциальная защита ей больше будет не нужна?
— У Баскакова на середину ноября много чего намечено. Сложно сказать, что именно она выберет.
— А у тебя есть…
— Есть, — сказал он с улыбкой, и Вита рассмеялась с искренним удовольствием — ей все не приедалась их способность понимать друг друга с полуслова. Андрей вылез из-под одеяла, а она, полузакрыв глаза и чуть отодвинувшись, оперлась на согнутую руку и начала наблюдать, как он роется в шкафу.
— Черт возьми, — сказала она с восторгом, — какой отсюда открывается вид!
— Не отвлекайся! — Андрей повернулся, подошел к кровати и бросил Вите две тонкие пачки листков. — Вот тебе люди, а вот тебе мероприятия. Вряд ли я что-то упустил.
Вита вцепилась в листки с жадностью голодающего, которому поднесли здоровенный кусок жареного мяса.
— Давненько я не возилась с бумагами! — она начала перебирать листы, внимательно в них вглядываясь. — Ба-а, да вы просто гений, Андрей Батькович! Как все здорово расписано! Это, значит, основные объекты, а это — их окружение… И что же это нам дает?
— Подумай, — милостиво предложил Андрей, снова с удобством устраиваясь на кровати. — У меня как-то было не особенно много времени для этого. Кроме того, ты быстрее поймешь — ты ведь знаешь ее лучше, чем я. Намного лучше.
— Теперь ее никто не знает, — рассеянно пробормотала Вита и уткнулась в бумаги. Андрей некоторое время наблюдал за ее помрачневшим и сразу повзрослевшим лицом, потом постепенно задремал, продолжая слышать шелест перебираемых листов.
Проснулся он через полчаса, и в тот же момент Вита отшвырнула от себя бумаги и закрыла глаза ладонями.
— Я не знаю!
— Не нервничай, котенок, подумай еще, — мягко сказал Андрей, поглаживая ее растрепавшиеся волосы. — Ты ведь додумалась до писем и до Шестакова.
— Без тебя я бы этого не смогла.
— Спасибо за крошки с вашего стола, — он усмехнулся. Вита резко повернулась и прижалась лицом к его груди. Он почувствовал, что ее щеки горят.
— Я не могу думать о ней, как о чем-то злом, понимаешь?! До сих пор не могу. Как и о тебе… хотя ты виноват, Андрей, ты очень виноват!.. и я тоже хороша!.. Ладно, — Вита подняла голову, — о деле! Чтобы понять, чего именно она хочет, нужно влезть в ее шкуру, но такой шкуры мне еще примерять не доводилось. Что же она хочет?