Дарси
Шрифт:
Да, это была блестящая идея, ну, по крайней мере, незаурядная. Я бросила свою салфетку на стол, повернула коляску и направилась к выходу. Мэнди помчалась за мной.
– Если вам нужна будет помощь, дайте знать!
– крикнула нам вслед Бэтси.
11
– Простыни?
– Есть!
– сказала Мэнди.
– Пятнадцать ярдов бельевой веревки?
– Есть!
–
– Есть, есть, есть. Все на месте.
Домик моих родителей был завален вешалками для одежды, ярдами бельевой веревки и тюками шпагата.
– Ты думаешь, у нас получится?
– спросила Мэнди, бросая мне проволоку.
– Конечно, - ответила я.
– Но это (я указала на весь этот хлам) еще цветочки, ягодки будут потом...
– Ты думаешь, ребят нелегко будет уговорить?
– закончила мою мысль Мэнди.
– Да. И особенно Эйприл.
Мэнди, казалось, полностью ушла в свою работу.
– Эйприл? Хм. Ты действительно считаешь, что она чувствует сейчас неуверенность в себе, как сказала Бэтси?
«Откуда мне знать?» - подумала я. Я еще, в сущности, ребенок, а не умудренный жизнью старец. Эйприл обычно уходила со сцены только тогда, когда «юпитеры» переставали светить на нее. В этом была вся Эйприл. Но чтобы она предпочла тихий семейный ужин с родителями веселому времяпрепровождению с ребятами? Или отказалась от «Ночи вестерна», как последний нытик? Это было не в духе Эйприл.
Я вздохнула и сказала:
– Я знаю, как нелегко быть ущербной. Но, как всегда говорит папа, у каждого свои недостатки. Правда, это не очень утешает, когда люди не считают тебя такой же, как они.
– Что я слышу? Неужели это говорит неунывающая Дарси, которая всегда утверждает, что ей плевать на то, что она передвигается в коляске?
– Мэнди пристально посмотрела на меня.
Я вздохнула снова - глубоко вздохнула. Милая, славная Мэнди. В последнее время я отдалилась от нее. Но сейчас, сидя с ней вдвоем в этой комнате, в этом домике, окруженном большими деревьями под громадным небом, я решила, что настало время нам поговорить откровенно:
– Я стараюсь все время шутить, Мэнди. Но во мне столько всякой дряни. Я имею в виду те мысли, о которых я тебе никогда не говорила.
И я рассказала ей о последнем дне в школе и о моем страхе перед колледжем. Я рассказала ей о моей Коробке и о моем одиночестве, особенно в первые дни в лагере. Я даже рассказала ей о своих бабочках и о том, насколько я стала ближе к Богу.
– И ты откровенничала обо всем этом с... коробкой и игрушечным кроликом? А не со мной, твоей лучшей подругой?
– Мэнди укоризненно взглянула на меня.
– Мне было страшно. Особенно после того, как вы
– Сильно?
– Мэнди улыбнулась.
– Не «сильно», а просто сдружились. Дарси, поверь мне, как настоящему другу. Я скажу тебе честно и прямо: Чип увлекся вовсе не мной, а... тобой.
Я была ошарашена.
– Мной? О чем ты говоришь?
– Вспомни тот день, когда ты приехала к нам после нашего похода.
Я кивнула. Это был день, когда я увидела их двоих, отдыхающих на бревне и о чем-то тихо переговаривающихся.
– Вы тогда о чем-то шептались, как два голубка.
Мэнди округлила глаза.
– Мы говорили о тебе, глупышка! Он обмер, когда ты так неожиданно показалась на дороге. Он спрашивал меня, что сделать, чтобы ты забыла эту дурацкую историю с походом, и предложил больше никогда не расставаться с тобой. Не потому, что он жалел тебя, он просто хотел быть твоим другом.
Меня бросило в жар. Но мне страшно хотелось знать все до конца:
– Но что значило его дурацкое замечание о няньке?
– Просто шутка, Дарси. Не больше и не меньше, как глупая шутка.
И Мэнди стала рассказывать мне, как Чип мечтал о том, чтобы помочь мне, но не знал, как это сделать. Он спрашивал, как лучше - помогать мне передвигаться в коляске или я предпочитаю передвигаться самостоятельно? Как я отнесусь к тому, что он будет носить мои книги? Не заденет ли это меня? Следует ли ему идти сзади меня, толкая мою коляску, или лучше идти впереди? В общем, довольно глупые вопросы, но Чип действительно не знал, как ему следует себя вести со мной.
Все время, пока я слушала ее, я мысленно возвращалась в те годы, когда я впервые увидела Чипа. Я всегда относилась к нему с интересом и тайно думала о нем. И по мере того, как он ростом становился все выше и симпатичнее, я смотрела на него все более внимательно, но все же Чип по-прежнему оставался для меня лишь добрым приятелем. Я была уверена в этом и, возможно, именно поэтому стала ревновать его к Мэнди , даже не сознавая этого.
– А помнишь, еще в школе, когда у твоей коляски спустила шина?
– продолжала Мэнди .
Я кивнула, слегка смутившись.
– Чип мог бы запросто сменить ее. Но нет. Ты потребовала, чтобы твой папа пришел в школу со своими инструментами, хотя у Чипа в его велосипедной сумке всегда хранится набор всевозможных отверток и ключей. Он просто слишком застенчив, чтобы что-то предложить сделать.
– Чип - застенчив? Эйприл - не уверена в себе? Мир сошел с ума. Я вижу, папа прав: у каждого свое.
– Да, но что касается тебя, то ты на голову выше большинства ребят. Тебе можно довериться. И ты думаешь о Боге... и о других.