Дарт Лонгботтом
Шрифт:
Брайс рассказал, что семья Гонтов жила на хуторе недалеко от деревни. Их было трое, старик с двумя взрослыми детьми. Хозяйство они не вели, на что жили, никто не знает, но дочь старика, Меропа Гонт, неожиданно вышла замуж за сына местного эсквайра, Томаса Реддла. Молодые люди уехали жить в столицу, но примерно через год юноша вернулся домой один. Спрашивать, куда пропала его молодая жена, никто из деревенских не решился, но, по слухам, Меропа умерла родами.
— А в 1943 году всех Реддлов убили. Страшно убили, да, — старик осушил бокал и со стуком поставил его на стол. — Полиция сперва меня заподозрила, но потом разобрались,
Палпатин изумлённо приподнял бровь, как бы предлагая собеседнику продолжить рассказ. Брайс пододвинул к себе второй бокал, отхлебнул пива и вновь заговорил:
— С тех пор поместье стоит заброшенным, да. Хотя староста наш думает, что где-то у Реддлов есть родственники. Налоги ведь кто-то платит. А вот Гонты совсем исчезли. Даже место, где находился их хутор, сложно теперь отыскать, заросло там всё, да и болота вокруг, а там змеи, да. Гиблые места, в общем, никто туда в здравом уме не ходит. Как раз за кладбищем тропинка к ним была. А сами могилки, они с той стороны холма, внизу за поместьем Реддлов находятся.
— Так вы меня проводите? — Палпатин вопросительно посмотрел на Брайса.
— Я как раз собирался к поместью пойти, — допил старик эль. — Покосил траву в господском саду, думаю, она уже высохла вся, пора в стог складывать. Пойдёмте, конечно, мистер. К усадьбе Реддлов я вас доведу, а дальше сами найдёте.
Они медленно поднялись на холм, где стоял старый, но по местным меркам довольно внушительный особняк. Оставив Брайса собирать сено в саду, Шив вначале спустился к заброшенному кладбищу. Бывший ситх недолго погулял среди могил, делая вид, что изучает надписи на надгробьях. Нашёл Томаса Реддла и его родственников, о которых рассказывал словоохотливый Брайс. А затем проверил, что за ним никто не наблюдает, прислушался к магическому чутью и, больше не оглядываясь, зашагал по едва заметной тропинке вглубь болот.
Преодолев волшебный барьер, разворачивающий обратно обычных людей, он увидел полуразвалившийся дом. К старой покосившейся двери была приколочена мёртвая змея. Шумели цикады, от болота шёл запах стоячей воды. Пасторальная картинка была достойна кисти какого-нибудь художника-натуралиста.
Ещё в молодости Палпатин регулярно появлялся на Коррибане по заданию учителя. Он понимал, что видимость спокойствия может быть гораздо опасней, чем оскаленные клыки. Сосредоточившись, Палпатин начал внимательно изучать защитные контуры, установленные на доме.
Количество ловушек и безумная фантазия создавшего их человека вызывали невольное уважение. Причём, чем дальше жертва забиралась в расставленные силки, тем меньше у неё оставалось шансов на благополучный исход. Точнее, злоумышленник вначале оценивался по силе магии и опыту, а потом охранная система наносила удар. И если одному могло хватить голема змеи на входной двери, то для более сильных волшебников были приготовлены многочисленные препятствия в самом доме.
«Теперь понятно, почему Гонты спрятали здесь ключ Экзар Куна, — ухмыльнулся про себя Палпатин. — Такую оборону светлякам проще уничтожить со всем содержимым дома, чем вскрыть без потерь».
Глаза Шива стали жёлтыми, а аура налилась чернильной
Бывший ситх, ощущаемый теперь в астрале, словно гигантский осьминог, медленно «просочился» своими энергетическими щупальцами сразу во все охранные контуры и замкнул их на себя. Он сделал запрос инфополю дома и мгновенно узнал, где находится тайник, в котором был спрятан ключ.
Палпатин заметил в траве гадюку, которая внимательно наблюдала за его действиями. Он подчинил её своей воле и заставил принести артефакт из хижины. Когда змея подползла к его ногам, держа в пасти массивный перстень, Шив приказал ей бросить кольцо и вернуться к охране дома. Артефакт со вставленным в него камнем Экзар Куна казался совершенно обычным. Вот только шло от него в астрале незаметное ментальное воздействие, требующее сейчас же примерить перстень.
Палпатин провёл над ним рукой, погружаясь в изучение магической структуры, и внезапно очутился в той самой хижине. Напротив него за столом сидел юноша лет двадцати. Темноволосый юноша был одет в форму факультета Слизерин, на его груди поблёскивал значок старосты школы.
— Ну, здравствуйте, профессор, давно не виделись, — молодой человек посмотрел на Палпатина с какой-то беззащитной улыбкой. — Если вы нашли мой перстень, значит, я уже умер. Хочу вам сразу сказать, во всех этих страшных преступлениях я не виноват. Это всё Абраксас Малфой. Он наложил на меня «Империо» и использовал как послушную марионетку всё это время. Вы же помните, я хотел учить детей в Хогвартсе, а не заниматься политикой? Вот, берите эту рукопись, здесь все доказательства правдивости моих слов, — и он пододвинул в сторону Шива толстый свиток.
Заметив, что Палпатин не спешит ознакомиться с его рукописью, юноша расстроенно дёрнул щекой и вновь заговорил:
— Этот перстень, что вы нашли в доме моих предков, — старинный артефакт Гонтов. Представляете, профессор, перстень позволяет видеть умерших. Я с его помощью сумел поговорить со своей мамой. И знаете, директор, она ведь простила меня. Тогда я впервые заплакал от счастья, пусть моё сердце и рвалось от боли. И я теперь тоже прощаю вас за… Ааа! — внезапно завизжал юноша, ощутив, как его эфемерную плоть всё сильнее сдавливают жадные чёрные щупальца.
Покуда малая часть сознания бывшего ситха просматривала образы, навеваемые магией перстня, защита коварного артефакта многократно усилила свои атаки на его разум. Она старалась заставить Палпатина дотронуться до камня хотя бы кончиком пальца, чтобы активировать проклятие, скрытое в перстне. А Шив, делая вид, что понемногу уступает агрессии, методично разбирался в структурах, которые были накручены вокруг ключа Экзар Куна.
Вначале Палпатин обезвредил в перстне ментальный отпечаток псевдоличности с жёстким набором прописанных установок. Создатель чар использовал особый магический механизм, чтобы заставить свою жертву совершить определённый примитивный ритуал. Как понял Шив, этот ритуал был предназначен для создания тела. Когда жертва подпадала под влияние артефакта, дух-владелец ментального отпечатка получал сигнал. Затем тому оставалось только прийти на зов и вселиться в тело, получившееся в результате ритуала.