Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
Информация. Информация – это жизнь. Информация – это власть. Свобода. Самое эффективное оружие. Тем более что Мотма действительно боится. Ненавидит и боится.
Борск смотрел на неё, смотрел…
– Джедаи, которые у меня – те, что уцелели в общей резне, - огрызнулась Мотма. – Которые были далеко. Которые сумели спрятаться. Я им – помогла. Дала пристанище. Защиту.
– И запрягла так, как и мечтала. Зачем убивать, если можно использовать?
– Борск.
Мотма
– Что? – спросил ботан невозмутимо. – Вот был такой король и политик. Бейл Органа. Он предоставил на Альдераане убежище неуничтоженным каамаси. И вовсю использовал их дипломатический и политический потенциал. Есть такая вещь, моя дорогая Мотма. Шантаж благодеянием. Укрывательство от врага орудия, которое тебе пригодится. Что каамаси для Бейла. Что когда-то для каамаси джедаи. Что для тебя джедаи. Конечно, опасно. Но зато какая потом отдача.
Они смотрели друг на друга. Мотма первая отвела взгляд. Для Борска глядеть ей прямо в зрачки было слишком лёгким делом.
– Или мы продолжаем лгать друг другу – извини, или ты продолжаешь мне лгать. Или мы всё-таки начинаем говорить начистоту. Я имею в виду – не об исторических артефактах. В первом случае я, как очередное твоё подручное средство, удаляюсь спать, дабы поддержать свои силы. Во втором остаюсь, и мы продолжаем говорить. Только скажу я тебе, Мон, вот что. Из того дерьма, в которое ты себя загнала, тебе одной не выбраться.
– Я не одна, - сказала та холодно и отстранённо.
– Твоё дело, - Борск шагнул к дверям.
– Я могу приказать тебя арестовать.
– Да? – он обернулся.
Молчание продлилось минуту.
– Ты опасен, - сказала Мотма. Ботан с любопытством смотрел на неё. На её лицо. Сейчас каменное, холодное. Будто неживое. – Ты опасен. Ты слишком много…
– Как интересно, - сказал Борск. Самым нейтральным тоном. Раз-два, сказал он себе. Или получится сейчас – или никогда. Потому что во втором случае полетят его лапки и шкурка.
– Что – интересно? – спросила Мотма.
– Просто интересно, - ответил он. – Ты меня выбрала потому, что я могу быть орудием, а не самостоятельным и активным союзником? Хакером, поставщиком идей, интриг и интеллектуальных разработок?
– Я…
– Полагаю, что второе. Иначе пять лет нашего продуктивного союза пойдут под хвост.
Мотма провела рукой по лицу.
– Я устала, - сказала она. – Я очень устала.
Борск вернулся и сел в кресло.
– Давай, - сказал он.
– Что – давай?
– Давай начистоту, подруга. Если ты мне опять будешь лгать, я просто не сумею тебе помочь.
Имя моё – возмездие.
Необходимо было вернуться на двадцать пять лет назад. Представить, как было. Как могло быть. А потом вызвать черты королевы на своём собственно
Она стояла перед тончайшим трельяжем: подарком иных времён. В сложенном виде он был фольгой, которую можно было скатать в рулон. В разобранном он включал собственное силовое поле и парил в нём, не требуя опоры. Три плоскости. Три крыла.
Она смотрела в них.
Постаревшая женщина. Нет. Не постаревшая. Погасшая. Она мечтала забыть, потому что не представляла, что делать, если будет помнить. Память требовала действий. Но действия были невозможны. Невозможны? Или она просто так окаменела тогда, что невозможность была в ней самой?
Покинуть Набу. Улететь на другую планету. Используя зачин ранних навыков, получить новое образование. Жить… Археологические книжные экспедиции на Эду – не ваши ли рук дело, уважаемая госпожа Сати? Узнать из развала рукописей, приводимых ею в порядок, о местонахождении древних орденов и школ, и затребовать финансирование этого идущего в русле государственной политики проекта…
Подсознание – страшная штука.
Она вздохнула и вгляделась в себя. В общем… всё обычно. Увядшесть. Средняя степень. Даже меньше средней. Внутреннее окостенение, оказалось, способно сохранить внешнюю оболочку, словно мумию в веках. От чего появляются морщины? От мимики. Плачем, смеёмся, гневаемся, ехидно морщим брови… Каково это – двадцать пять лет проходить с как будто окаменевшим лицом?
Это называется мимическая инъекция. Она усмехнулась самой себе. Та, за которую платят бешенные деньги. Несколько укольчиков – и год нельзя улыбаться. Временный паралич мышц.
Паралич души.
Этот укольчик действовал дольше. Действует и сейчас.
Она рассеяно огляделась. Этот корабль был её собственностью уже десять лет. Не такая роскошь для её положения. Хотя предположить, что госпожа директор библиотеки умеет его профессионально водить… Почти все умеют. Только специалист в её манере различит действия такого же специалиста. Этому её тоже учили.
Она спокойно улыбнулась отражению в зеркальных плоскостях. У неё была мысль найти и реанимировать какие-то вещи давних времён. Косметику, платья… И через минуту она от них отказалась. Не было нужно ничего. Только чистое лицо, зеркало, память. Пристальный взгляд в три плоскости перед ней. То, как она одета, как причёсана, каковы были её недавние привычки – не важно. Это никогда не было важно. Отработанным движением души, сходным с мигом медитативной сосредоточенности. Движением души, которое она не могла произвести чуть меньше двадцати пяти лет. Слишком много боли. Не действовал наркоз.
Но сейчас всё перебила другая боль. И слова, и события выстроились в совершенно иную схему. Как будто встало на место недостающее звено. Вбился эмоциональный клин. Не перестало быть больно. Но боль породила жизнь.
Имя моё возмездие.
Она смотрела в зеркало и видела, как сквозь тусклые черты заурядной женщины проступает на свободу снова та – Падме Амидала Наберрие, королева Набу, сенатор от Набу, жена, политик, гордость, красота, власть.