Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
Лея смотрела на Мару.
– Ты расскажешь мне, что здесь произошло?
– Что знаю – скажу. И что не совсем уж секретная инфа. Устроит?
– Да.
– Пошли.
– К парикмахеру?
– Конечно.
Люк и Вейдер.
– Ты хочешь поговорить с Кеноби, - без выражения сказал Вейдер. Он привёл Люка в его же каюту. Люка это гораздо больше устраивало, чем разговор на нейтральной или общей территории.
–
– Объясни мне смысл этого действия.
– Он… - Люк задумался. – Он… С ним что-то не в порядке. Я не в плохом смысле. То есть, не в оскорбительном для него. С ним просто плохо. И ему от этого плохо.
– И что?
– Мы… связаны.
– Безусловно, - кивнул Вейдер. – И?
– Только я могу понять, что с ним происходит. Только передо мной он откроется. И только я…
– Сможешь ему помочь?
Фраза не была подобна пощёчине – пощёчиной и была.
– Да, мне ты уже помогал, - кивнул Вейдер физиономии Люка. Ни жалости, ни сочувствия – холод. – И если ты срочно не перестанешь быть дураком, твоя помощь откликнется на тебе. Кеноби перед тобой не откроется – опять солжёт. Он будет лгать до тех пор, пока его не начнут бить. Чем и занимается сейчас профессионал.
– Кто?
– Ты её не знаешь.
– Её?
– А что? Какие-то фобии относительно лиц женского пола?
– Тебе смешно…
– Перестань быть тряпкой. Тогда тобой не будут вытирать пол.
– Послушай, - Люк выпрямился. – Я не тряпка. Я просто другой, чем ты. Ты любую инаковость считаешь слабостью?
– Нет. Только слабость.
– И в чём проявляется моя?
– В том, что ты веришь во всеобщее примирение.
– Разве такого не может быть?
– Не может.
– Почему?
– Почему два претендента на одну женщину никак не могут воспылать благожелательностью друг к другу? Наверно, всё дело в конкуренции.
Люк взглянул на главкома. За маской Вейдера не было видно лица. Но у Скайуокера возникло ощущение, что отец смеётся.
– Мы с Ханом…
Короткий фырк. И хотя Люк ещё ничего не сказал, а отец ничего конструктивного не ответил, тема любви двоих к Лее показалась Люку донельзя глупой. Вместо этого он спросил:
– А почему ты считаешь, что Кеноби лжёт? Почему не предположить, что он сам верил в то, что говорил?
– Может, и верил, - отозвался Вейдер. – Я бы даже дал этой версии больше пятидесяти процентов. Он верил, что я – зло, которое надо уничтожить. Ну, - пояснил он, - Дарт Вейдер – зло.
– Тогда он не лгал.
– Лгал. Ложь страха. Ложь слабости. Ложь самой структуры жизни. Чтобы примириться с собой. Чтобы не сойти с ума. В существе есть изначальный костяк – личность, которая приходит в мир. И личность, которую мир наращивает на этих костях. Они иногда столь различны. И очень трудно признать, что жир на костях – твоя собственная слабость. Легче сказать: я сделал свой выбор. Я сделал свой трудный выбор, - Вейдер усмехнулся. – Когда-то был такой пацан, Бен Кеноби. Которого даже Храм не слишком сломал. А потом пацана
– Ты о чём?
– О дерьме,- ответил Вейдер. – Большом, украшенном дерьме. С ароматизатором.
– Пап…
– Мам, - ответил Вейдер. – Вечный выбор. Подчинись – или умрёшь. Большинство считают, что надо сохранить себя в живых, потому что лучше сохранить часть, чем быть уничтоженным в целом. Часть что-то сможет. А труп не сможет ничего. Логично. Я не спорю.
– Но тогда в чём дело?
– В последствиях. Предашь себя – станет просто ломать других. И даже захочется это сделать. Я так выбрал – чем вы лучше? Полагаю, что где-то там, за толщей лет, сделал подобный выбор мальчик Куай. Куай-Гон Джинн, учитель Кеноби. После чего искренне стал преобразовывать прочих. Это внутриорденское дерьмо, Люк. Не знаю, насколько тебе это нужно. Пошло не от Куая, не от Йоды. Пошло с давних лет.
– Это ты так говоришь.
– Конечно.
– И это должно быть правдой?
– Для меня – вполне.
– А для меня?
– О, как ты заговорил. Так значит, всё-таки нет истины, одной на всех?
– Когда я такую чушь…
– Когда пришёл меня спасать, - взгляд из-за линз был однозначно весёлый. – Когда решил, что Дарт Вейдер должен умереть, потому что он неудобен тебе.
Люк хмуро задумался.
– Нет, - ответил он. – Ты опять будешь издеваться – но я действительно хотел помочь. Искренне. Я не хотел тебе зла.
– Знаю. Только я – зло и есть. Мне оно нужно. Меня убивает – добро, - отчётливый весёлый фырк. – То есть то, что ты мне нёс.
– Спасибо.
– Пожалуйста. То, в чём ты хотел мне помочь – и то, чего я хочу для себя – разные вещи. Вообще, если рассуждать, благо того, кто помогает, в девяноста девяти процентах не совпадёт с благом того, кому помогают. Большинство это не понимает. Потому столь часто и предлагает помощь, которая не нужна.
– Скажешь, помощь вообще не надо предлагать? – буркнул Люк.
– Будь добр, не своди к общим фразам. Помочь товарищу в бою, сбив с его хвоста вражеский истребитель – не вопрос. Или дать кредит в тот момент, когда тому нечего есть. Или прикрыть спину. Что-то явное и простое. Не ради души, ради выживания тела. А вот попытка вывернуть другому душу и настроить её на свой лад помощью не является. Это как раз противоположное. А именно – изнасилование. Посмотри на себя. Зачем тебе потребовался светлый Эни? Что тебе в нём? Хотя, тебе-то как раз в нём был толк. Добрый понятный папа. Твоя воплощённая мечта. А мне он зачем, Люк? Что мне делать с этим болваном, который мне не нужен? Греет душу папа на светлой стороне? Другой человек. В сущности, ты, Люк. Ты хотел увидеть самого себя, только взрослого. Смотришь вглубь. Видишь себя. То, что для тебя хорошо и верно. А для меня? Моя Империя, мой мир, мой учитель, мой император. И я, как состоявшаяся личность – именно при Империи. И именно ситх и дарксайдер. Все мои наработки. Всё, чем я горжусь. Всё, что я ценю в себе и вне себя – всё это сделано мной за последние тридцать лет. С момента, как я стал союзником императора. И особенно при Империи.