Дарующая жизнь
Шрифт:
– Ага, – меланхолично подтвердил шут, – вон целое поле жизнянки. Гвардеец неспроста нас привез именно сюда. Мелочь, а приятно, правда?
– Делиена! – настойчиво повторил Маркус. – Я бы шута попросил, но он сам еле жив.
– Ну уж – еле…
– А сможешь зашить?
– Вряд ли. Руки дрожат. Лена, ты не бойся, все равно, когда рубят мечом, больнее, чем когда колют иголкой.
И Лена принялась шить. С ужасом протыкала живую плоть иглой внушительного размера, протягивала серую толстую нитку, стягивала края раны, заплетала нить, завязывала узлы, понимая, что Маркусу больно, очень больно,
– Ну вот, – засмеялся Маркус, – теперь ты мне кровная сестра. Ты заметил, шут?
Тот кивнул. Мужчины переглянулись.
– Что он должен был заметить?
– Что ты преодолела себя, – объяснил Маркус. – Ты привыкаешь. Я же говорил, что ты быстро привыкнешь. Ну что, займемся нашим другом Рошем?
– Не надо мной заниматься, – вяло запротестовал шут, – мне так хорошо…
Маркус стащил с него рубашку.
– М-да… Не то чтоб псу под хвост все наше лечение, однако хорошего мало. Шрамы, боюсь, останутся.
– Мне в цирке не выступать, – сообщил шут. – Наличие шрамов я уж точно переживу. Ты вон весь… и ничего.
Лена посмотрела. Одетым Маркус выглядел иначе. Обыкновеннее. На голом торсе мускулы были – как на макете. Как нарисованные, то есть вылепленные. Каждый отдельно и очень отчетливо. Даже не железные – стальные. Широкие плечи, узкая талия, крепкая спина – и шрамы, шрамы, шрамы.
– Работа у меня такая, – пробормотал Маркус, поднимаясь и вслушиваясь в тишину. – Ай спасибо Гвардейцу Гарату, ай спасибо… Ручей рядом. Сейчас…
– Я и сам дойду. Все равно воду нести не в чем. А я б напился…
Лена помогла ему подняться. Какое там помогла, однако руку ее он принял охотно и на плечо опирался тоже охотно. Через несколько минут и Лена услышала журчание воды. Ручей был узкий, но сравнительно глубокий – рука до локтя уходила в прозрачную холодную воду. Шут долго пил, постанывая от удовольствия, окуная лицо в воду и периодически встряхивая головой. Маркус, надо сказать, тоже присосался надолго. Восполняют потерю крови. Лена напилась быстро, и тоже не интеллигентничала, неэстетично встав на четвереньки. Зубы заломило, но вода была такая вкусная, какой в мире Лены даже в бутылках не продавали. Потом все умылись – Лена за две минуты, представляя себе свою распухший нос и красные отекшие после мощного рева глазки, а мужчины, не шибко стесняясь, поснимали штаны и долго отмывали засохшую кровь, и застирывали рубашки. Лена вызвалась было помочь, но они шарахнулись, как от прокаженной, а Маркус проворчал:
– Еще рубашек мне Странница не стирала… Ты уж прости, что мы так запросто, ну так не голые же.
Они и правда были не голые, были в трусах вроде тех, что на Лене, разве что попроще. Потом Маркус нарвал какой-то травы и взялся перетирать ее в ладонях, причем трава охотно перетиралась, Лена начала ему помогать, а потом они в четыре руки намазывали этим
– Жив! Жив и свободен!
Маркус снисходительно похлопал его по ляжке и согласился:
– Есть чему порадоваться. Я, знаешь, тоже не расстроен, что под суд не попал.
– Ты сможешь увести нас отсюда, Маркус? – спросила Лена. – Потому что я не знаю, смогу ли…
– Об этом рано говорить, Делиена, – поскучнел Маркус, испугав ее. Шут не обратил внимания. Он наслаждался моментом. Когда три раза за два часа тебя пытаются удушить и все же не душат, всякие мелочи и впрямь неважны. Маркус неохотно продолжил: – Не сочти, что я обманул тебя. Я и правда Проводник, и я хороший Проводник, только… Мне не пройти границы сейчас. И шуту тоже.
– Почему?
– Потому что это трудно. У нас не хватил сил, особенно у него. И кровь. Должен выветриться запах крови. Иначе Граница просто высосет нас. Досуха. Ничего, не бойся. Я понимаю, что ты обещала Родагу…
– Но ты не уточняла времени, – лениво добавил шут. – Не будем попадаться на глаза людям… хотя я с трудом представляю, как можно…
– Запросто, – перебил Маркус. – Несколько дней мы запросто проживем где-нибудь… в лесу, например. Нам с тобой нужно время, силы.
– А есть мы что будем?
– Ты и охотиться не умеешь? – удивился Маркус. – Городской мальчик-книгочей?
– Голыми руками – не умею. Вообще отвык от жизни на природе.
– А я и не привыкала.
Шут сел и обнял ее за плечи. Трава зеленой корочкой покрывала его торс, отчего он смахивал на лешего. Маркус обнял ее с другой стороны.
– Ну тебя мы уж как-нибудь прокормим. А потом я найду Путь. Может, ты мне поможешь. Не будем загадывать, а?
Шут заглянул ей в лицо и дрогнувшим голосом спросил:
– Ты и правда не сердишься на Родага?
– Правда.
– Слава ветру, – облегченно вздохнул Маркус.
– А почему все так испугались?
– Она не знает, – ответил Маркус недоуменному взгляду шута. – Слезы Странницы – страшная сила. Ты даже не представляешь, насколько.
– А ты представляешь? – усмехнулся шут.
– И я нет. Даже не слышал, чтоб Странница плакала. Слезы Странницы навлекают массу бед: неурожаи, войны, саранчу, мор.
– А кровь Странницы? – вполголоса произнес шут, глядя в сторону города. Маркус даже дышать перестал, потом выговорил напряженно:
– Разве Крон безумец?
– Крон – некромант. Лена права – он идет к Тьме.
– А для Тьмы все средства хороши, – заключил Маркус.
– Вовсе нет. Тьме этого не нужно. Тьма сама находит то, что ей необходимо. Если бы ей был нужен Крон, она давно забрала бы его. Для Крона – все средства хороши.
– Почему ты не сказал этого королю, шут?
– Потому что не мог. Даже я должен доказывать обвинение в таком преступлении. Если бы я видел, как Крон приносит в жертву ребенка, или забирает жизнь другого мага, или ее что-то подобное… Ну проверил бы Верховный Маг, правдив ли я, предположим, что я бы пережил эту проверку, тогда с Кроном бы разобрались… свои же. А у меня одни только заключения. Я уверен, что это правда, но уверить других в этом не могу.