Дарующая жизнь
Шрифт:
– Я слушаю тебя, Владыка эльфов. – «Владыка» – это назло, чтоб ты понял.
– Мой народ гибнет, Аиллена, – буднично сказал Лиасс, и от этой обыденности у Лены закружилась голова. – Я не могу победить в этой войне. И не хочу. Я хочу спасти мой народ.
– Но что могу сделать я? – беспомощно пробормотала Лена.
– Ты можешь попросить здешнего короля, чтобы он позволил эльфам прийти в его мир.
– Попросить? Конечно, могу. Только… Лиасс, здесь не любят эльфов.
– Эльфов не любят ни в одном поселении людей. Но все же не везде убивают. Ты чиста душой, Аиллена.
– Да хоть сейчас… Лиасс, там совсем плохо?
– Плохо, – тихо ответил эльф. – Нас уничтожат. И, ты понимаешь, мы не будем сдаваться. За месяц войны погибло не менее двадцати тысяч эльфов. И не менее ста сорока тысяч людей. Мы деремся отчаянно, Светлая. Нам нечего терять. Нас осталось чуть более пятидесяти тысяч. Людей – несколько миллионов. Нас уничтожат, но мы опустошим мир. Мы заберем с собой столько людей, что оставшиеся долго еще будут приходить в себя. Не одно столетие. Может быть, им это и не удастся.
– Ты ведь этого не хочешь.
– Не хочу. Тем более такой ценой.
– Что мне сказать королю?
Он покачал головой.
– Не знаю. Это твой разговор, Аиллена. Я не хочу ничего тебе подсказывать.
– Когда ты придешь?
– Я подожду. Открывать проход между мирами тяжело даже для меня. А если тебе не удастся… мне понадобятся все силы.
Лена встала. Лиасс смотрел снизу вверх, без мольбы и без надежды. Ни черта он на нее не надеялся. Это называется последняя соломинка: ясно, что не удержит, но не попробовать нельзя.
У первого встречного Лена потребовала проводить ее к королю, долго шла по бесконечным коридорам замка и завидовала людям, которые умеют готовиться к разговорам, составляют хотя бы примерный план, продумывают, что и как сказать. У нее не получалось ни о чем думать. Вообще. Даже о том, что где-то умирают эльфы, стараясь убить как можно больше людей, убивают жестоко, чтобы не попасть к ним живыми, чтобы не оказаться привязанными к косому кресту. Лиассу понадобятся все силы не на возвращение – на войну. Лена даже вообразить себе не могла, на что способен маг, в учениках у которого бегали великие (наверное, они же верховные). Какие силы он умеет вызывать, какие разрушения произвести, какие страхи или болезни наслать на противника, какие разбудить стихии…
Король принимал послов, но официальная часть мероприятия уже закончилась, люди разной степени расфуфыренности бродили по просторному залу с кружками шианы или стаканами вина. В отдалении Лена заметила шута и Маркуса (вместе держатся, и то хорошо) и заметила, что они встревожились, увидев ее. Короля она разыскала не сразу, зато поймала его, когда он направлялся к выходу.
– Светлая, – произнес он удивленно-обрадованно и слегка поклонился, – ты решила поскучать здесь или искала меня?
– Я искала тебя. Мне нужно поговорить с тобой, мой король.
Он сделал приглашающий жест и провел ее в маленькую и не очень уютную комнату.
– Здесь не особенно хорошо, – извинился он, предлагая ей кресло, – но я подумал, что ты не хочешь, чтобы кто-то нас услышал. Здесь нас не услышит даже самый сильный
– Пожалуй, да. Кажется, я знаю, что может произойти, мой король.
– Я не твой король, Светлая, – мягко поправил он, – хотя мне лестно слышать это обращение. Ты свободна, над тобой нет королей и магов. Называй меня Родаг. В этом нет никакого нарушения этикета. Не хочешь ли шианы?
– Ты оттягиваешь разговор?
– Нет, я вижу, что ты взволнована. И это меня беспокоит.
Он налил в две кружки шианы, и Лена свою выпила едва ли не залпом.
– Я пришла к тебе с просьбой, Родаг.
– Я постараюсь удовлетворить любую твою просьбу.
– Это опрометчивое обещание.
– Ничуть. Ты не можешь попросить чего-то дурного. Что я могу сделать?
– Спасти пятьдесят тысяч эльфов, – выпалила Лена. Все. Главное сказано. Сейчас он начнет задавать вопросы, и будет существенно легче. Родагу изменило его королевское достоинство: он вытаращил глаза и приоткрыл рот, но довольно быстро взял себя в руки, чуть нахмурился и начал обдумывать вопросы. А Лена успокоилась. Способна она помочь или нет, но вот уж сделать все мыслимое и немыслимое для этого – способна.
– Пятьдесят тысяч эльфов? Едва ли в королевстве наберется столько. И необходимости их спасать я не вижу. Эльфы такие же мои подданные, как и люди… Ну, признаюсь, не совсем уж и такие же, мою власть они признают чисто номинально, но платят налоги и… В общем, живем мы мирно и даже не без взаимной выгоды.
– Я знаю. Мы не просто бродили по твоему королевству. Мы были в другом мире. А там война, Родаг.
– Войны с эльфами, увы, не редкость, Светлая.
– Ты знаешь историю своего королевства лучше меня. Ответь себе, кто начинал эти войны? Чья вина была искрой, зажигавшей это пламя?
– В конечном счете люди, – неохотно признал король. – Но в любом случае войны заканчиваются, в большими или меньшими потерями со всех сторон, и ты знаешь, Светлая, наши потери неизменно больше.
– Количественно, – сказала Лена тихо. – Гибнет тысяча эльфов из десяти и пять тысяч человек из ста.
– И эльфы не берут пленных.
– А люди берут. Для чего, Родаг? Чтобы повесить? А как дрались бы эльфы, если бы знали, что их не повесят, а заживо скормят собакам? По частям? Отрежут уши, гениталии… потом выпустят кишки и позовут собак? И то же самое сделают с маленькими детьми. И то же самое сделают с женщинами.
По телу Родага прошла дрожь. Он был нормальным вменяемым человеком, не видевшим ничего особенного в повешении, но такая казнь оказалась для него чем-то новым.
– Дикий мир… – пробормотал он. – Но Делиена, жестокость не редкость в мире. И даже бессмысленная неоправданная жестокость. Я не могу изменить мир, только свое королевство. Я не могу спасти всех.
– Всех – уже не можешь. Их уже стало на четверть меньше. Родаг, это были эмоции. А теперь давай попробуем поговорить о выгоде. Разве ты не хотел бы получить пятьдесят тысяч благодарных эльфов? Которые принесут тебе клятву верности? Которые примут все твои условия? Или ты считаешь, что эльфам нельзя верить по определению?