Дарующие Смерть, Коварство и Любовь
Шрифт:
— Но герцог…
— Герцогу нужно заключить союз с Флоренцией. Прибытие официального посла — наконец-то! — свидетельствует о намерении Флоренции договориться с ним. Если Синьория попросит отпустить вас в качестве своеобразного жеста доброй воли со стороны герцога, то я сомневаюсь, что он откажет.
Тоскливый взгляд Леонардо долго не отрывался от моих глаз, потом он со вздохом перевел его на разыгравшееся в очаге пламя:
— Никколо, если вы действительно умудритесь устроить мое освобождение, то
— Считайте, что вы уже свободны, — уверенно произнес я. — А теперь не отпраздновать ли нам такое событие! Раздобудем еще винца! Музыку! Женщин! Даже юнцов, если пожелаете! Ах, кстати, Леонардо, нет ли в вашей лачуге хоть какой-то еды? Я буквально умираю от голода!
27 января 1503 года
ЧЕЗАРЕ
Долгий зимний вечер. Солнце опустилось за холмы. Курьеры все еще сновали туда-сюда.
Я принял у себя флорентийского посла — Джакопо Сальтиери. Мы обсудили мирное соглашение. Общаться с ним так же интересно, как толочь воду в ступе.
Мне не хватало Макиавелли. Его понимания, его веры. Он имел понятие о приличиях и смущался, когда ему приходилось кормить меня бреднями Синьории. Но ничего не поделаешь… он уже уехал.
Хотя с Сальтиери мне тоже удалось договориться. Он упомянул об одной просьбе — в качестве «жеста доброй воли».
Я откинулся на спинку кресла. Моя бы добрая воля — дал бы ему под зад пинком. Проклятые флорентийцы… скоро я сожгу их город до основания.
— Смелей, — сказал я. — Какова же ваша просьба?
Они пожелали, чтобы я отпустил Леонардо. Родной город нуждается в его услугах, дабы осуществить проект огромной важности и значимости.
Я взвесил все «за» и «против».
— Ладно, я отпущу Леонардо… но только в том случае, если он сам того пожелает.
По моему мнению — не пожелает.
По моему мнению — он презирает Синьорию.
По моему мнению — он восхищается мной.
Простившись с Сальтиери, я вызвал Леонардо. В его глазах — усталость и тревога. Но и неизбывный огонь страсти. Тот огонь, что горит и в моих глазах. Жажда творить чудеса.
Я обнял его. Мы сели за стол. Выпили и поговорили. Я сообщил ему о просьбе флорентийского посла. Добавил, что решение будет за ним. Добавил, что мне хотелось бы, чтобы он остался… но я не буду препятствовать его желаниям.
Он нерешительно помедлил, отвел взгляд. Черт побери. Теперь я понял, что ему хочется уйти. Но пока не понял причины его желания. Потому что уехали его друзья? Или он устал спать в палатках и крепостях? Или возненавидел войну?
Он перечислил мне именно такие причины. И добавил еще одну — ему вновь захотелось взять в руки кисти. В нем вновь вспыхнула страсть к живописи.
— К ЖИВОПИСИ? — презрительно усмехнувшись, повторил
— Вряд ли, — он опустил голову. — Но малая правда лучше великой лжи.
Холодная ярость. Вы посмели назвать меня лжецом? Но я заставил себя промолчать.
Наконец он набрался храбрости и взглянул мне в глаза:
— Мой господин, для меня большая честь служить вам. И мне очень жаль, что…
— Вы разочаровались во мне, Леонардо. Я надеялся, что мы вместе с вами достигнем великой славы. Но вы готовы покинуть меня.
— Я всегда старался делать для вас, мой господин, все, что в моих силах. Если мне…
— Вы не оправдали моих надежд, — оборвал его я. — Украли мою любовницу. А теперь, при первой же возможности, желаете покинуть меня.
В голове моей пронеслись мысли: я хотел, чтобы вы, Леонардо, стали моим другом. Мне хотелось, чтобы вы любили меня и восхищались мной. Мне хотелось, чтобы вы обессмертили мое имя.
Но ничего этого я не сказал.
Вытащив кошель с дукатами, я положил его на стол:
— Вот деньги, которые я задолжал вам. Берите их и уходите.
Я отвернулся от него. Подошел к окну. Увидел в отражении свою горькую усмешку. Ох уж мне эти принципиальные гении: потеряешь одного — купишь другого.
До меня донесся звук шагов…. а потом тишина. Я обернулся, презрительная ухмылка скользнула по моим губам.
Кошель с золотом остался на столе.
28 января 1503 года
Утренняя заря окрасилась дымом костров. Мы готовились к южному походу — наш путь лежал к Риму. Я обратился к солдатам с речью:
— Вы получите неограниченную свободу действий. Грабьте в свое удовольствие. Насилуйте в свое удовольствие. Спалите хоть весь город.
Я выбрался из удушливого дыма. Оставил позади реки крови. Оставил позади горящие города.
Лошадь вывезла меня на вершину холма. Я развернулся и глянул на север. Там горели поля — оранжевое пламя, выжженные земли. Плывущие к небу черные дымные облака. Падающие хлопья пепла.
Вам это кажется непостижимым? Зато мне это казалось поистине великолепным началом.
Повернув лошадь к югу, я сжал пятками ее бока… и помчался как ВЕТЕР.
Часть V
ОТКУДА ВЕТЕР ДУЕТ (ЛЕТО 1503 — ОСЕНЬ 1504)
36
Рим, 1 августа 1503 года
ЧЕЗАРЕ
Изматывающий липкий жар. Ужасное пекло. Дьявольское лето… Адский город.