Дары инопланетных Богов

Кольцова Лариса

Хрустальные покатые стены смотровой площадки были залиты дождём, что отлично просматривалось сквозь прозрачную стену спальни. Водяные струи мерцали от мягкого изумрудно-голубоватого, скрытого в конусе, источника освещения. Он был неярок и рассеян, и Нэя казалась русалкой, вынырнувшей из потопа, окружившего пирамиду. Только она была горячая, и вместо хвоста у неё была пара ног. Разорванное у ворота платье «госпожи» валялось на полу. Всё же «восстание раба», хотя и согласованное по сценарию заранее, оказалось слишком бурным и неожиданно яростным.

— Ты ведь сама согласилась, — мурлыкал

«раб», — а я не мог не отомстить своей госпоже за своё попрание. Иметь рабов непредсказуемо опасное дело. Вся история подтверждает это, во всяком случае, у нас на Земле.

Нэя отвернулась и молчала. Она бежала по дождю, полная надежд на нежную и накопленную страсть, но предсказать Рудольфа она не могла никогда.

— Как я завтра выйду отсюда в рваном платье? — спросила она, правда, испытав от такой игры такую же радость, как и расшалившийся «раб». Но платье, принявшее на себя весь накал мести «раба», перестало существовать как шедевр её творчества. Обратилось в рваньё, и Нэя размышляла о возможности его починить, сокрушаясь, что у неё нет такой уникальной ткани, достать которую можно было только в стране Архипелага.

— Думаешь, рабы вели себя иначе, когда срывались со своих цепей?

— Зря я простила тебя, — Нэя закрылась от него пледом и отвернулась, продолжая игру. Раб должен был вымаливать прощение. — Когда ты срываешься со своей цепи, я перестаю любить тебя. Кому это может нравиться?

— Но тебе не следовало напоминать мне о своём прошлом. Так что мы обменялись с тобой равными ударами. Не советую тебе навязывать впредь своих игр. Ты никогда не сможешь просчитать мою реакцию. И не мечтай, — он нежно гладил её бледное от освещения под морское дно тело, стащив с неё плед. Нэе очень хотелось с ним поласкаться, но она хотела поломаться подольше.

— Никто не мешает тебе переселиться сюда. Притащи сюда своё барахлишко и живи тут всегда. Здесь же по любому пусто, а я тут редко бываю.

— И что обо мне будут думать?

— Не всё ли равно.

— Тебе всё равно, это да! А я что тут терплю? Я уже давно для них падшая. И для тебя тоже ничуть не ценность, раз ты так смеешь… — тут Нэя вспомнила свои забытые уроки в театральной школе и очень натурально заструилась слезами, как и природа за стенами, вспомнив Тон-Ата и своё туманное отчего-то, большинством наполняющих его дней, прошлое с ним, которое она неосторожно обнажила. Будто впустила Рудольфа туда, где его не было раньше, и он там наследил, вытряхнул все её сокровенные ящички, разбросал любимые вещички.

— Больше я к тебе не приду! — она уже забыла, что заплакала понарошку, поскольку обиделась вдруг по-настоящему.

— Да куда ты денешься, — он развернул её к себе лицом, ловя губами её ресницы.

— Кого я полюбила? — бормотала Нэя.

— Контрасты, — сказал Рудольф, — они дают острее прочувствовать то, от чего так быстро наступает пресыщение.

«Не от этих ли контрастов и сбегала Гелия»? — думала Нэя про себя, но боялась разозлить его всерьёз.

— У тебя нет прошлого. У тебя только настоящее. Я тоже ревную тебя к прошлому, как и ты меня. Но твоё прошлое принадлежит мне, как и всё в тебе. А ты моего прошлого не узнаешь никогда. У меня всегда перед тобой есть преимущество, — и он

достал из-под своей подушки браслет в виде чёрной змейки с жёлтым кристаллическим глазом, загадочно мерцающим в полумраке.

— Ты починил мой браслет? — обрадовалась Нэя. Розыгрыш удался. Он решил откупиться подарком. Но таким, который привёл её в нешуточный трепет, — Почему браслет стал меньше? — Она схватила его и надела на запястье. На предплечье он уже не годился из-за меньшего размера. Рисунок на теле змейки был несколько иным, по её хребту проходила заметная изумрудная полоска, чего не было прежде. — Ты обработал её каким-то составом? — предупредила она его объяснение своим же ответом. Змейка приобрела загадочную и несвойственную ей раньше флюоресценцию. Его страстные объятия не дали ей времени для размышлений. «Раб» умолял о прощении, а «госпожа» не умела долго сердиться…

— Возможно, и живут на свете такие люди, к которым этот свет благоволит, и они не видят его изнанки никогда. Они больше всего и любят выступать в роли обличителей чужой безнравственности. А вот нам с тобою в этом смысле одинаково не повезло. И ты, и я, мы нахлебались этой изнанки. И что нам чья-то мораль? Именно потому, что мы заглянули за край, мы с тобой и ценим счастливые мгновения, что на обидно короткий миг дарит нам твой Надмирный Свет. А ты, несмотря на мои причуды, ведь любишь меня? Потому что знаешь, что я тоже люблю тебя. Мы хотя и контрастные с тобой, но созданы друг для друга. А моя любовь, она такая же, как я сам. Я девять лет помнил тебя!

— Разве это много? Я даже не ощутила этого времени. Если есть любовь, для неё нет времени. А то, что разрушается от времени, это уже не любовь. Это другое, то, что пристроилось рядом с любовью под общее название. Ты ведь никого до меня не любил? Ты забыл о тех, кто были в твоём прошлом?

— Нэя, даже у животных отличная память! Я помню всех.

— А Гелию сам же обещал забыть, как будто её и не было…

— Я имел в виду другое. Не её забыть, а самому измениться.

— Ты и изменился. Но иногда я жалею, что ты не прежний…

— Если я тебя не устраиваю, так я же тебя не удерживаю. Твой выход свободный, даже при том, что я буду страдать без тебя.

— Ты никогда не будешь страдать! Потому что я не собираюсь тебя покидать, — она капризно надула губы и милостиво подставила их для поцелуя. Он, как и свойственно бывает мужскому роду, был не чуток в отношении её женских игр. Он думал, её обида искренняя и очень старался утешить, чем усиливал полноту её ощущений от победы над ним. А она того и добивалась — усиления его страсти в результате совсем нехитрой игры.

— Я не хотел тебя обижать. Но ты свободна. Уйти в любое время.

— Я не могу быть свободна, если люблю. Любовь не может быть свободой уже потому, что она привязывает. Свобода же и есть отсутствие привязанности.

Утром Нэя опять куксилась, отказалась от утренних ласк, ворчала на него из-за порванного платья. Как добираться домой? Но по счастью из-за дождей можно было добраться и в дождевике. Они стояли в холле «ЗОНТа». Искрились города Нэиля. За прозрачными стенами лил дождь, и голографические города казались загадочной цивилизацией, затонувшей неведомо когда, где.