Дары инопланетных Богов

Кольцова Лариса

— Да нужна ты, чтобы думать о тебе! — отозвался кто-то из сидящих за столом.

— И уж тем более чего-то ожидать от тебя! — подала голос и одна из женщин, пренебрежительно, но весело. — Ифиса, ты слишком уж много о себе воображаешь.

— Ты не права! Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями об Ифисе! — заявил ещё один насмешник из творческого сообщества.

Ифиса вернулась, села на место и осмотрела всех присутствующих величаво и надменно.

— Думала ли я об этом дне, просыпаясь некогда в жемчужной спальне, в небесной иризации, идущей от драгоценных витражей сводчатых окон от пола до потолка? В пении диковинных птиц, порхающих в рощах, которые неведомы вам, закрыты для вас! Тончайшие ткани касались моей чудесной фигуры, сливочной кожи. Я не знала ни в чём отказа, мои желания исполнялись как по волшебству.

Какой могущественный, но влюблённый в моё очарование, в мою юность и талант, человек целовал кончики моих пальцев… И вот я очнулась однажды в этом до чего же и неприглядном месте! А он-то и вовсе зарыт в земляных пластах, гниёт и растаскивается микробным и прочим червивым сбродом на элементарные бессмысленные частицы. И нет там с ним ни его власти, ни дворцов, ни рощ с их благоуханием, ни юных любовниц в перламутровых павильонах для расслабления от тяжких трудов по управлению настолько и тяжкой жизнью. Так что я в сравнении с ним, пожалуй, и счастлива! — и она швырнула толстостенный зеленоватый бокал из дома яств, который надо было вернуть, и служитель заведения должен был явиться за посудой, в угол неустроенной творческой обители Реги-Мона. Удар был настолько силён, что бокал не выдержал и разлетелся на мелкие части, смешавшись с хламом непонятно чего в том же углу.

— Опа! — радостно прокомментировала Ифиса, — кто же возместит потерю заведению, любезно предоставившему достойным людям посуду в наём?

— Спасибо, что никого не убила! — с хохотом отозвались за столом.

— Если только пугливому счастью Реги-Мона досталось по лбу, но его что-то не видно нигде.

— Сбежало.

— Почило.

— Зарылось в кучах его мусора.

— Ты бы убрался, что ли, а ещё такую даму принимаешь у себя в гостях.

— Нэя, заставь его вернуться в реальный мир и навести порядок в собственном жилье.

— Я уберусь тут сегодня, — добродушно отозвался сторож парка вместо Реги- Мона, — оплата умеренная.

— Ты уберёшься, а потом собственные творения придётся искать в мусорных кучах за пределами столицы, — встрял один из пирующих и жующих, — ты вон в парке порядок навёл однажды, так все скульптуры нанятый тобою мусорщик вывез в неизвестном направлении.

Когда гости деликатно и быстро покинули пределы мастерской, унося в руках и ртах то, что не успели доесть и дожевать, или Реги-Мон незаметно шепнул им об этом, остались только он сам и Ифиса со своей молодой подругой Анит. Оставшись без публики, Ифиса неожиданно сникла, утратила свой воинственный вид, стала жалкой и сутулой, что особенно поражало. Стало заметно, что она не просто бедствует, а пребывает у того самого края, за которым может последовать падение в нечто совсем уж кромешное. Чутким сердцем Нэя сразу это почувствовала, не надо было и слов. Она достала из сумочки деньги, предвидя подобный расклад. Она не тратилась на повседневную еду, как и на аренду и эксплуатацию здания «Мечты», живя в «Лучшем городе континента» над всеми бытовыми проблемами, и скопила приличную сумму. Небольшую часть она могла и пожертвовать на прежних бедствующих друзей — Реги-Мона и Ифису. Как ни разозлила она Нэю, а возникла жалость.

У девушки Анит, которую Нэя не знала прежде, тоже имелся свой безвыходный случай, своя история неудач. Та тихо сидела за опустошённым столом, сжавшись так, словно надеялась остаться незамеченной. Богемная гордость обычно не мешала актёрам клянчить деньги, и Нэя никому и никогда не ставила этого в вину, хотя и не смогла бы сама ни у кого хоть что-то попросить. Она подошла к Анит, тронутая её историей, и положила деньги рядом с нею.

— Благодарю тебя, — насыщенно-фиолетовые глаза девушки, вернее, молодой женщины блеснули слезами, — мне Ифиса много рассказывала о тебе. О том, какая ты уникальная и добрая. Как тебе было нелегко, а ты не только выстояла, но и нашла своё счастье. Мне так хотелось тебя увидеть, что я и напросилась пойти вместе с Ифисой. Мне это важно не из любопытства, а совсем по другой причине…

— Озвучь, раз уж начала! — потребовал Реги-Мон властным голосом, которым он пользовался всегда, если видел, что девушка попала под его неодолимые чары.

— Короче, один человек рассказывал, когда был… когда я была с ним вместе. Нет, никаких наветов, только прекрасные вещи рассказывал он о Нэе. Печальная история, поскольку

любил, кажется… Без взаимности, понятно…

— Не напрягайся, Уничка, — отозвалась Ифиса, — она всё поняла как нужно. Её многие любили без взаимности. Какое ей дело до этих многих? Она любит своего единственного, — она назвала худенькую маленькую, забитую невзгодами Анит «сдобной ягодной пышечкой», что воспринималось как насмешка. Анит больше походила на сухарик, чем на булочку. Но, вероятно, Ифиса знала её в лучшие времена, когда суховеи жизни ещё не иссушили её очарования, насыщенного молодыми соками. А самобытность того очарования и теперь просматривалась в ней. И зря она так вульгарно расписала своё лицо. Нэя задумчиво изучала девушку, забыв о деликатности. Но та, кого обозвали «Уничкой», смиренно разрешала неожиданной благодетельнице осмотр своей персоны.

— Ты умеешь шить? — спросила она у Анит, решив, что её можно взять в швейный цех.

— Насмешила! — воскликнула Ифиса, — Да кто её туда пропустит? В такое-то стерильное место. Ты же и представления не имеешь, кто она.

— Кто же? — спросила Нэя, заподозрив Ифису в нежелании устройства для своей новой подружки просто из зависти.

— Она, скажем так, выпала из категории людей, обладающих свободой распоряжаться собою по личному выбору. Доступно для понимания?

Поражённая, Нэя не нашла слов для ответа. Реги-Мон искоса наблюдал за Анит, ничуть не удивившись услышанному. Естественные краски лица девушки были скрыты гримом, отчего она, помертвев, стала казаться настоящей уже маской.

— Так ведь я всё сумела устроить! — уже торжественно добавила Ифиса. — Ей вернули удостоверяющий её полноценность жетон, чистенький и девственный! К сожалению, ей самой уже не быть таковой.

— И зачем тогда заляпала её грязью? — сурово спросил Реги-Мон, — Если всё удалось тебе исправить, кто ж и узнает?

— Ну и дурак ты! — насмешливо ответила Ифиса. — Там не то место, где тайны, даже тщательно упрятанные, остаются таковыми. Если только покровитель нешуточный есть, то тогда уж… А у неё он есть?

— Есть! — самоуверенно сказала Нэя, — если я захочу, она будет там завтра же!

Но Ифисе отчего-то не хотелось вручать судьбу маленькой неудачницы в руки другой, расфуфыренной и удачливой, покровительницы, — Не для того её готовили, чтобы сидеть ей за швейным станком. Анит бывшая акробатка, к тому же первоклассная танцовщица. Как я в своё время была. Но я-то не только время, но и форму утратила впустую, а она ещё вполне. Молодая и гладкая. Да и худенькая, что и требуется. Не в зажравшейся столице, к сожалению, так ведь страна большая. Целый континент в её распоряжении, катись себе куда хочешь!

— Я многое умею! — Анит вдруг встрепенулась, выразив желание схватить примчавшуюся неожиданно удачу за её расписной подол. Она с комичной гордостью стала перечислять свои умения, — И шить мне приходилось собственные сценические костюмы, и грим, и массаж, — всем этим я владею почти в совершенстве…

— Да молчи уж! — перебила Ифиса, — Искусница на все руки! Платье моё и то изуродовала. Знаю я, каким массажем ты овладела в совершенстве, какой грим наводила и на чьи лица! — тут она обратилась к Нэе, — Но, если ты хочешь приобрести себе ещё одну Элю, которая запятнает тебя в глазах обитателей «Лучшего города континента» уже повторно, я не собираюсь тому препятствовать. Она уже не станет нормальной женщиной, о чём я говорю тебе со знанием жизни и как человек, неплохо разбирающийся в психологии.

Возникло тягостное молчание. Ифиса подошла к Анит и заговорила ласково, как любящая мать с неразумной дочерью, — Забудь о столице и о прочих «островах блаженства» навсегда. Чем дальше будешь, тем лучше, — она потеребила тюрбан своей молодой подруги, — Наивная ты, как была, так и осталась. Если твой хозяин тебя встретит, даже я не смогу тебя защитить. Он же разрешения на твоё освобождение не давал! Лишь благодаря своим связям я устроила эту не совсем законную процедуру. При условии, что ты отсюда исчезнешь, как можно быстрее. Он и был-то тварью редкой, хотя и не последней, а теперь стал лютовать так, что… Слышала я, что дела его худые совсем, и попадись ты ему на глаза, то и схватит опять, раз ты ему принадлежала. Если он узнает, что ты работаешь в «Лучшем городе континента», он такое устроит! Это же скандал выйдет, а Нэе придётся его последствия брать на себя.