Дары инопланетных Богов
Шрифт:
— Так ходят у вас по улице? — спросила она с сомнением, изучая себя в зеркальной стене, за которой таился встроенный шкаф.
— Нет, — засмеялся он, — только дома. Для улицы одежда должна быть проще, — и объяснил ей, что завтра отведёт её к милой и доброй женщине, где та у себя в местном Доме Моды подберёт ей всё нужное для жизни здесь. — А это, — и он указал на её тунику, — выбрось.
— Выбросить? Моё лучшее платье?! Мы с дедушкой купили в столице. И поясок бабушка вязала.
— Ну, хорошо, сохрани. Будем вместе любоваться
— Без денег? У меня их нет.
— Я уже всё ей оплатил.
— Ты богач?
— Нет. Но для жизни есть всё нужное.
— А ты купишь мне платье для падшей женщины?
— Что? — поразился он, — почему для падшей? Здесь нет никаких падших.
— А я буду кто?
— Ты? Будешь другом. Захочешь, так и женой. Будешь?
— Да. Зачем и приехала иначе? А туфли с камушками тут носят?
— Не знаю. Не обращал внимания. Нэя тебе всё покажет.
— Она какая, Нэя?
— Хорошая. Добрая.
— Когда я видела маму в последний раз, то… или это был её предпоследний приезд? Он с нею приезжал. Всё выспрашивал у мамы, — «Где Нэя?» Но мама ничего ему не сказала.
— Отец? — спросил Антон, не удивившись. — Кто он, твой отец?
— Он? Не знаю. Но он богач в отличие от тебя. Это точно. Дедушка говорил, что он маг, а ещё убийца. Его тут все боялись в столице. — Антон был озадачен. Почему маг и убийца? О ком она говорила? Может, и не о Венде?
— Почему вы жили так просто? Если он богач?
— Ему не было до нас дела. Никогда.
— Кого же он убил? Что за зловещий был тип?
— Не знаю. Так говорил дедушка. Говорил, что ему положено было убивать по его профессии.
— Он был военный?
— Ну да. Кажется… Только я ни разу не видела его в военной форме. А это можно оставить? — Икринка протянула руку. На тонком запястье был простенький плетёный браслет из цветных нитей с красивым большим камнем, похожим на земной хризоберилл. Он переливался и зелёным, и красным, в зависимости от игры граней и освещения. Но, возможно, и здесь добывали подобные минералы. Почему и нет?
— Дедушка подарил. Это его Кристалл.
Антон взял её руку, дотронулся губами до запястья. — Можно. Это красиво.
От браслета шёл ощутимо тёплый поток. Запылали губы, едва он притронулся к её коже, и камень будто дышал на её запястье. Но нет. Это было её тепло, биение её пульса.
— Как хорошо вы тут живёте. Как же живут у вас богатые, если простые как ты живут так?
— Здесь нет богачей. Здесь всё иначе.
— Иначе? Как? Все богачи? Бедных же нет. Здесь так хорошо! — и это было правдой. Это был кусочек Земли, насколько возможно его было тут устроить.
— Когда-нибудь, — сказал он, — все люди Паралеи будут так жить. Может, и лучше.
Но её ничуть не заботило счастье всего местного человечества. Она, не дослушав, пошла в сантехнический
Он вздохнул. Заниматься ликбезом не хотелось. Но надо. Откуда ей всё было знать? Маленькая дикарка его совсем не стеснялась, и ей было всё равно, что она была вся на виду в Нэином шедевре. Или она считала, что здесь так и надо, в домах все так и ходят. Она и старалась соответствовать. Ему стало жалко её. «Я скотина», — сказал он сам себе. Но что это могло изменить? Она искупалась, играя разноцветными струями тонизирующего душа и визжа от радости.
— А у нас там, — сказала она, кутаясь в его купальный пушистый халат, — нет душа. У нас каменный бассейн. Воду мы набираем от дождей. Бассейн в саду, вода в нём холодная. Я купаюсь только в жаркие дни. А так, бабушка греет воду, и я моюсь в большом тазу. — Она, довольная, обнюхивала свои душистые руки.
— Почему у тебя такая огромная постель? Размером с мою спальню?
— Я так люблю. Но, если честно, я её не выбирал. Это же не моя личная собственность. Всё принадлежит ЦЭССЭИ.
— Как это? Какому Цэсси? Он кто?
Антон, смеясь, ничего ей не объяснял.
— У меня постель была узкая. А где я буду спать? Там, в большой комнате? Можно я буду спать у стеклянной стены?
— Это не стекло.
— А что?
— Сложный состав. Он твёрдый как камень. Его нельзя разбить.
— А, — ответила она безо всякого удивления и интереса, будто у них в провинции всё это было в порядке вещей.
— Ты купишь мне кровать?
Антон не ответил ей.
— Ты не хочешь переодеться в своё платье?
— Мне такое пушистое больше нравится. Оно тоже моё? Только оно очень большое.
— Это мужская одежда для домашнего отдыха, а не женское платье.
— Мужская? А где штаны? Они тоже пушистые?
Он смеялся и молчал. Она всё же уловила в его взгляде на себя нечто, от чего ей захотелось спрятаться. Хотя бы в пушистый и непроницаемый для его глаз халат, который она посчитала за платье для женщины, для себя. Но он уже успел разглядеть её стройное тело и нежнейшую грудь, и ходил за нею с уже неотступным и вполне определённым желанием.
— Я никогда не видел таких девушек как ты, — сказал он ей.
— Таких и нет, — ответила она спокойно и утвердительно.
— Ты знаешь о том, что красива? С кем же ты могла себя сравнивать там в вашей провинции?
— Дедушка мне говорил. И отец тоже. Но ведь и актрисы в кино хуже, чем я. Лучше была только мама. В провинции за мной бродили многие. Но я ждала тебя.
— Меня? Ты знала, что мы встретимся? Я тебя долго искал…
Он угостил её кофе, которым наполнил розовую чашечку, купленную где-то в столице. Местные изделия зачаровывали своей тонкой работой и художественной продуманной красотой.