Дары инопланетных Богов
Шрифт:
— Чего же не заходишь больше? — певуче произнесла маленькая то ли девушка, то ли женщина со слегка вздёрнутым носиком и соблазнительно припухлыми губами, чьё имя Элиан-Эн звучало почти по земному. Не какая-нибудь «Хрпрмня» или прочая звуковая Белиберда, а певуче-нежная Элиан. Эля, как её все и кликали. Удивительно, что потом Олег на дал ей птичьего прозвища, как делал прежде, одаривая знакомых девушек ласкательными названиями земных птиц.
— Там же закрытая территория, — буркнул Олег вовсе не дружественно, поскольку был застигнут врасплох. — Ограду починили, а я через ограды своё уже в детстве отлазил.
— В ограде предусмотрен
— К вам одни женщины ходят, — Олег сделал шаг в сторону, воротя от неё шею, как норовистый конь. Не взглянул даже ей в лицо.
— Почему только женщины? К нам мужчины всех возрастов приходят за эксклюзивными нарядами. У нас есть мастера по пошиву мужской одежды, — не отставала она. — Я тебе, как знакомому, без дополнительных наценок всё устрою. И быстренько…
— Я к нарядам безразличен, — Олег взглянул, наконец, в глаза девушки. И был поражён уже тем, что она сильно напоминала кошку, смотрящую из засады. Очень хорошенькую и соблазнительную кошку из тех, к кому руки так и тянутся её погладить и поласкать. А он очень любил кошек, как зверьков, понятно. Только она была человекообразная и разговорчивая кошечка. Олег был чрезвычайно впечатлительным. Она таращила глаза, казавшиеся также по-кошачьи то фиолетовыми, то зелёными, переменчивыми как мистик топаз, — в них как в зеркале отражался окружающий лесопарк.
Олег ничего не понимал в камнях, но на Земле он однажды подарил своей девочке украшение с мистик топазом — старинным, но искусственным камнем, красота которого его впечатлила настолько, что Олег стащил его из бесчисленных завалов бижутерии своей бабушки. Начистил старое серебро и сами кристаллы так, что они преобразились в изделия, только что вышедшие из ювелирной мастерской. Олег был на все руки мастер и перфекционист к тому же. Бабушка, понятно, ничего не заметила. Наверное, подумала, что где-то изделие затерялось во времени, если она вообще об этом комплекте, перстне и серьгах, помнила. И сам он тоже не помнил, чтобы та девушка украшением хотя бы раз воспользовалась. Она не любила побрякушки, а он всего лишь не знал, чем её порадовать.
Он смотрел на Элиан, не уставая поражаться, отчего она напомнила о той яркой влюблённости на Земле, быстро облинявшей и завершившейся без всякого сожалению с обеих сторон. Та девушка не пожалела Олега после той плохой истории с дракой, не встала всей душой на его сторону, а сочла его необузданным дураком. И как ни удивительно, ему было почти безразлично такое её отношение. Как будто вместе с зубами из него выбили и все прежние чувства. После операции и полного выздоровления он о ней и не вспомнил.
Он уже знал, что и эта девушка, или женщина, не станет для него безмерно драгоценной. Не будет настоящей, как тот самый чарующий мистик — топаз…
Он ждал, что кошечка Эля вот-вот зажмурится и начнёт мурлыкать.
Она и замурлыкала, — А я долго ждала тебя, и давно простила твою бестактность. Видишь, какая я не злопамятная. Хочу с тобой дружить… -
Конечно, она не тянула на определение волшебницы из-за очевидной плотненькой приземлённости, скорее уж на колдунью.
— Дружить? — удивился Олег, — тебе необходим друг?
— От такого, как ты, кто бы и отказался?
— Разве ты знаешь, какой я? Зачем я, такой пасмурный, тебе нужен?
— Зато я весёлая. Разве не предназначение женщины — дарить радость мужчинам?
И он впервые ощутил, нет, вовсе не восхищение или влюблённость, а именно соблазн. Потребность
После кровавой свалки, устроенной им в столице, отношения Олега с Антоном ничуть не изменились, как и сам Олег внешне. Свою тоску он открывал только доктору Франку, прилепившись к нему после курса психологической реабилитации. Со всеми же остальными, как и с Антоном, Олег оставался такой же ироничный, добродушный и закрытый. Исключением для Олега стал Артур. Несмотря на незначительную возрастную разницу, Олег относился к нему, как к младшему любимому брату. Ту историю Олег никогда и ни с кем не обсуждал, и все делали вид, что ничего и не происходило.
— Я слышал, что у тебя поселилась певчая птичка? — спросил он как-то у Антона.
— Птичка? Она так мало похожа на тех, кто гомонит в сиреневом кристалле Нэи, и на саму Нэю. Если она и птичка, то не певчая.
— Покажешь? — спросил Олег.
— Приходи.
И Олег пришёл. Увидев Икринку, валяющуюся в холле на диване перед плоской панелью на стене, — она смотрела местное телевидение, — Олег превратился в соляной столб.
— Ты нашёл её? — спросил он, наконец, — где? В горах?
— Нет, — ответил Антон, — на вокзале.
Икринка, не переодевшись, осталась в своём полупрозрачном домашнем платье, одном из множества, какие нашила ей не знающая устали в своём тряпичном творчестве Нэя, и не проявила к Олегу ни малейшего интереса.
— Я буду смотреть фильм, — сказала она упрямо на приглашение Антона пойти переодеться для того, чтобы познакомиться с гостем. И встала, мерцая телом через полупрозрачную ткань. Её грудь просвечивала, как пирожные «бизе», но её ничуть не тревожило то, что кто-то посторонний увидит не ему предназначенное совершенство. Ведь она у себя дома, а к тому же она вся целиком принадлежала только Антону. А посторонний, раз уж он вошёл туда, где её чертог любви, может закрыть глаза, а может и ослепнуть.
«Как быстро вчерашняя недотрога лишилась стыда», — подумал Антон, впрочем, без особенной скорби по этому поводу.
— Ты смотришь такую вот тупую ерунду? — грубо спросил Олег, явно обиженный её приёмом.
— Да, — ответила она, — пусть и выдумка, а напоминает мне прошлую жизнь, не такую скучную, как тут, хотя и бедную, конечно.
Олег не знал, как ей отвечать и чем парировать недружественный выпад.
— А помнится, весёлая была, — сказал он. Антон, никогда не забывавший их первую встречу в горах, не помнил даже тени улыбки на её лице в тот первый раз. Она не казалась весёлой. Это факт. Также и в вагоне, также почти всегда. Она не была хохотушка, резвушка или простушка. Никогда.
— Где? — спросила она.
— В горах, — ответил Олег, — ты ведь оттуда?
— Нет. Там раньше жил мой дедушка.
— Где жил?
— В пещере.
— Пещерный дикарь, что ли?
— Нет. Не дикарь. Просто жил. Беженец.
— Беженец? Откуда бежал?
Но тут Антон перебил Олега, сказав, что роль шефа ему не идёт. Хотя Антону всё же показалось, что между Олегом и Икринкой скользнула тень некой тайны, о которой не знает он, Антон. Но обиженный Олег больше не подошёл к ней, и они вдвоём, оставив негостеприимную хозяйку одну, пошли в столовую, бывшую и кухней, а вернее, в маленький столовый домашний отсек.