Дары ненависти
Шрифт:
На этом этапе расчетов Раммана отвлекли – Юкин доложил о прибытии лорда Джафита. И все мысли об увеличении производительности механических жаток мгновенно улетучились, вытесненные паршивым предчувствием. Что-что, а чуять беду Рамман Никэйн умел ничуть не хуже своих ролфийских предков, в прямом смысле этого слова. От волнения его обоняние обострялось до крайности – и, упаси Предвечный, кухарка в этот день недосмотрела за свежестью продуктов – юный граф вмиг учует и выволочку устроит в стиле покойного папеньки. То бишь с обязательным вычетом из жалованья.
Лорд Джафит не стал скрывать своего беспокойства относительно исчезновения Джоны. Императорский брачный агент не поленился
Рамман до крови прокусил губу, когда выслушивал версии лорда Джафита, начиная с самой страшной. «Только бы не разреветься!» – твердил он себе все время.
Но лорд Орик сумел сделать невозможное – он выяснил, что эсмонды точно так же не ведают о местонахождении леди Алэйи и немало озабочены происходящим. Шутка ли – женщина бесследно исчезает из спальни… На этой детали Джафит споткнулся и поспешил заверить молодого человека в том, что ничего такого непристойного в доме покойного Лердена Гарби не случилось, как будто это имело какое-то значение для Раммана. Ладно… имело, конечно, но не сейчас.
Юноша, столь привычный к хозяйственным вычислениям, моментально прикинул шансы Джоны попасть в очередную ловушку и решил, что произошел именно тот случай, о котором мать предупреждала. Мамочка умная – мамочка все знает наперед?
Приказав подать гостю домашней наливки в качестве аперитива, Рамман Никэйн сразу метнулся в классную комнату к брату, приказал учителю Харрику немедленно собирать мальчика в дорогу. Коляска стояла наготове с тех пор, как Джона уехала в столицу, а один из самых преданных слуг держал под рукой узелок с вещами.
«Жасминовая Долина» – всего лишь красивое название, а на самом деле глушь для Синтафа невероятная – если не знать, куда ведет узкая, заросшая сорняком дорога через поля и рощи, то нипочем не догадаться про особняк в окружении старого парка. Бумаги оформлены на подставное лицо, круглый год в доме хозяйничают глухонемые мать и дочь в компании с тремя здоровенными сторожевыми псами. Самое лучшее место для маленького мальчика с нехорошей тайной в смутное для семьи время.
И к тому часу, когда на пороге Янамари-Тай появился тив Удаз, Идгард с учителем, няней и телохранителем уже укатили в «Жасминовую Долину». Бранд бы гордился сыном – в доме ни одна служанка не заметила отъезда. Так что обошлось без потоков слез и бесконечных ритуальных целований.
Далеко не каждый взрослый смог бы так быстро все организовать. Взрослый! Ха! А как он подыграл лорду Джафиту в словесном поединке с преподобным Удазом? Тиву оставалось только зубами скрипеть от бессилия. Императорский сват мало того что чистокровный диллайн, так он еще не гнушается дружбой с шуриа. Более того – собирался снова устроить ей удачный брак. Так вот Орик не дал священнику ни единого грубого слова сказать в адрес леди Джойаны. Да еще с Рамманом беседовал, словно… с Императором. Уели они на пару язвительного тива. Тот, кстати, тоже по душу Джоны явился. Верно, решил, что Рамман в припадке сыновней почтительности прячет блудную мать в винном подвале. Прятал бы, знать бы только, что она живая.
Еще два дня, пока преподобный кружил вокруг Янамари-Тай, молодой граф занимался обычными делами. Рамман места себе не находил, поэтому не прикидывался и не играл в хладнокровного наследника графини-шуриа.
25
Рив – представитель Императора в графстве, назначается жалованной грамотой на десять лет, ведает полицейской стражей и уголовным сыском, надзирает за исполнением судебных решений.
Но едва «улеглась пыль», как принято говорить, Рамман приказал оседлать Лоди – гнедую кобылу, якобы для поездки в Дейнл к лорду Кутберту. Тем паче что все равно собирался заказывать несколько механических жаток в конторе господина Крейблина, практиковавшего нововведения в процессе продажи – гарантию на качество и рассрочку платежей. Очень заманчиво, ничего не скажешь.
Путь графа Никэйна лежал через нарядные зеленые поля озимой пшеницы, на которой, собственно, и будут опробованы механизмы. И хотя оставалось лишь удивляться, как нехитрое сочетание шестерен, планок, крестовин, стальных полос-ножей может так удачно заменить чуткие и гибкие человеческие руки, но против фактов не поспоришь. Опять же, если принять стоимость поденной работы лошади равной поденной плате работнику, а работу женщины оценить в две трети платы мужчине, то уборка машиной окажется в три раза выгоднее уборки косой.
Встреченные крестьяне низко кланялись торопящемуся куда-то молодому хозяину, не забывая между тем толкаться локтями и бурчать себе под нос традиционное: «Не, ну, куманек, это ж надоть! Оно ж еще дите дитем, а как всех в оборот взял? Чисто диллайнский банкир». И в ответ непременно будет: «Слава Предвечному, что не шурий ползучий! Хоть тут повезло». Злосчастные жители Синиц кланялись ниже прочих. Все ж таки молодой граф смилостивился и тайком через старосту подкинул часть денег на оплату очищения колодца. На радостях решили подзабыть, что мальчик и свою выгоду не упустил. Бесплатные пряники только на тризнах бывают. Так-то!
А что делать прикажете? Рамман Никэйн – самый крупный землевладелец, у него сотни арендаторов, обширные угодья, и за всем глаз да глаз нужен. И никому нет никакого дела до того, что ему всего-навсего семнадцатый год идет. Назвался хозяином – будь так любезен!
Но юноша не роптал. Все одно к одному. Его воспитал Бранд Никэйн, научил держать удар и размышлять над причинами происходящего. Мыслить широко, если угодно, Раммана тоже научил Бранд. Его молодой человек чтил как отца, не забывая при этом, от чьих чресл рожден, и о том, что ровно половина крови в его жилах принадлежит диллайнскому князю. И вся эта расчетливость и целеустремленность, холодная логика, стальная воля достались непосредственно от Аластара Эска. Ибо только его кровный сын может одновременно переживать о судьбе обожаемой матери – светоча всей жизни, беспокоиться за безопасность младшего братца и беспристрастно вычислять выгоду, получаемую от лучшей и более равномерной срезки стеблей при помощи жатвенной машины. А происходит это оттого, что при срезании косой хлебные стебли сильнее путаются, а вследствие неравномерных ударов косы зерно более течет, чем при срезании жаткой.