Дарю игру
Шрифт:
В 1977 году в шведском городе Йенчепинге проводилось очередное первенство Европы, где сборная нашей страны заняла четвертое место. Снова победили венгры. Итог же для наших был не радостным, но и не трагичным. После монреальской катастрофы важно было вновь доказать состоятельность своих притязаний на место в элите мирового водного поло. И доказали.
В следующем году на чемпионате мира, проводившемся в Западном Берлине, от советской сборной ожидали уже большего, и такая задача перед ней ставилась. Но увы! То же четвертое место после Италии, Венгрии и Югославии. Нугзар выступал в команде. Но, как и прежде, его появление в сборной роковым образом пришлось на несчастливую ее пору.
Так в чем же все-таки дело? Почему Нугзар, выросший практически в тех же условиях, что и младший брат, пройдя столь же великолепную отцовскую школу, добился в спорте успехов более скромных? Автор решил, что лучше всего спросить об этом человека, который в течение 16 (!) лет был старшим тренером команды МГУ, где играл Нугзар, а ранее выступал с его отцом в московском «Динамо» и в сборной страны. Более того, заслуженный тренер СССР Михаил Михайлович Рыжак даже водному поло обучался вместе с Петром Яковлевичем Мшвениерадзе в далекие сороковые годы в тбилисском ОСВОДовском бассейне.
— Прежде всего вспомним, — говорит Михаил Михайлович, — что Нугзар на восемь лет старше Георгия и играл, стало быть, в «другую эпоху». Иным было соотношение сил как на мировой ватерпольной арене, так и в нашей стране. К тому же Петр Яковлевич занимался с Георгием, уже имея опыт работы со старшим сыном, — опыт и удач и ошибок.
Нугзар — игрок выдающийся, и я не считаю его более слабым, чем Георгий, хотя не все со мной согласятся в этом. Братья — игроки разного стиля. Нугзар сложился как более позиционный игрок, как разыгрывающий, как диспетчер. Георгий более подвижен, он целиком нацелен на удар, обладает великолепной и разнообразной техникой его выполнения. Здесь он не сравним, пожалуй, ни с кем. Однако в силовом единоборстве с защитником старший брат посильнее Георгия, и никто не мог противостоять Нугзару, когда тот был в хорошей форме. В первой половине семидесятых годов, когда команда МГУ четырежды становилась чемпионом страны, связке Мшвениерадзе — Кабанов, пожалуй, не было равной в мире.
Исключение Нугзара из олимпийской команды в 1972 году было несправедливым и неверным решением. Он бы только усилил сборную. Уже тогда двадцатилетний Нугзар вполне в нее вписывался, отвечая самым высоким требованиям. Жаль, что старший тренер команды принял такое странное решение.
В следующем году класс сборной СССР стал еще выше. На чемпионате мира наши ребята победили американцев, итальянцев, югославов со значительным преимуществом, тогда как годом раньше сражались с ними фактически на равных. Но проигрыш финального матча чемпионата 1973 года венграм был всего лишь в один мяч. Поражение это — не по игре, сказались здесь явные судейские ошибки. А сам Нугзар игры этого чемпионата провел едва ли не лучше всех.
Он оставался в числе лучших в команде и в последующие годы, несмотря на то, что его не всегда включали в состав сборной. Анатолий Блюменталь тренер хороший, но ошибок в работе допускал немало. Пример — Монреальская олимпиада. Но Нугзар-то снова играл отлично.
В 1977 году новый тренер сборной — Владимир Семенов счел, что Нугзар в игре слишком малоподвижен. Семенов резко повысил ему плавательную нагрузку в тренировках. Тот, будучи человеком дисциплинированным, все делал, как предписывалось, сильно похудел, но играть после этого… словно разучился. Тысячу раз прав Петр Яковлевич: каждого игрока нужно использовать в своем амплуа.
В следующем году Нугзар вернулся к прежним методам тренировки и восстановил свою игру. На чемпионате мира в Западном Берлине он снова был одним из лучших в команде, которая, увы, заняла только четвертое место. Ну просто фатально не везло этому парню!
Совсем свежие воспоминания. Чемпионат страны 1986 года. Встреча МГУ — «Москвич». Нугзар
Слушая Михаила Михайловича, я вспомнил свое пионерское лето 1954 года в Евпатории, нашего физрука — высокого статного молодого человека. От рассвета и до заката он возился с нами. Утром зарядка, потом купание в море, вечером футбол и снова купание — вот и вся нехитрая программа руководителя физподготовки в пионерском лагере в ту уже далекую пору. Однако физрук был с нами весь день. Он многое умел показать, многому учил нас. Рассказывал о спорте, о больших спортсменах. Именно тогда я впервые и услышал о Петре Мшвениерадзе. Это было так захватывающе интересно, что, вернувшись в Москву, я сразу же поехал с отцом на Химкинское водохранилище, на водную станцию «Динамо», чтобы увидеть знаменитого бомбардира. Мне повезло: я видел игру Петра Мшвениерадзе еще целых десять лет.
Думаю, что немало моих сверстников, так же как и я, после того лета приобщились к настоящему спорту. А физруком нашим был Михаил Михайлович Рыжак. Находясь в самом расцвете своего спортивного дарования, он тем не менее на целый месяц приехал к нам, к детям, конечно же не следуя чьим-то начальственным указаниям, а скорее даже наперекор им. Приехал просто по потребности души.
Он был хорошим вратарем, провел немало матчей в составе московского «Динамо» и сборной СССР, участвовал в олимпийских играх. Окончил институт иностранных языков, стал прекрасным переводчиком, не раз в этом качестве выезжал за рубеж. Потом написал и защитил диссертацию по педагогике спорта. С давних пор и по сей день руководит кафедрой физического воспитания МГУ. Долгие годы возглавлял команду ватерполистов Московского университета. Именно при нем этот коллектив четыре раза выигрывал чемпионаты страны, дважды — Кубок СССР, стал первой советской ватерпольной командой — обладательницей Кубка европейских чемпионов. Рыжак владел удивительным искусством подводить своих питомцев к пику спортивной формы именно к нужному моменту.
В 1984 году ему предложили стать председателем всесоюзного тренерского совета. Он сказал: «Подумайте, стоит ли. Я — человек неудобный, буду говорить все, что думаю». Ему ответили: «Это и нужно». Рыжак согласился.
Небольшая деталь. Ко всем своим воспитанникам он обращается только на «вы» (много ли таких тренеров?). Это не наигрыш, не пустая форма, это для Рыжака естественно. Он всегда строил отношения с игроками на доверии, обращался к уму и душе спортсмена. Знаю немало тренеров — властолюбцев, подавляющих учеников волей своего диктата, пусть даже ограненной глубоким знанием предмета. Такие наставники нередко, а может быть, даже чаще других удачливы в своей работе, в достижении высоких спортивных результатов. Рыжак — иной. У него цели спортивные и «общечеловеческие», нравственные были неразделимы. И дай-то бог, чтоб с воспитателями каждому повезло в жизни так, как Нугзару Мшвениерадзе.
И не будем больше сетовать на фатальную неудачливость его спортивной судьбы. Кстати, от Нугзара таких слов я ни разу и не слышал. Когда мы коснулись в разговоре его неожиданного вывода из сборной команды страны накануне Олимпийских игр 1972 года, Нугзар сказал: «Ничего особенного не произошло, я был еще сыроват, и сборная в моем лице ничего бы не приобрела». С чем, однако, Петр Яковлевич категорически не согласился.