Дарю игру
Шрифт:
Петр Яковлевич начал водить Нугзара в бассейн с трехлетнего возраста. Поначалу просто купался с ним в «лягушатнике», плескался, играл. И не заметил, как Нугзар поплыл. Все получилось словно само собой.
Отец выжидал, когда Нугзар будет рваться в бассейн сам, и ждать пришлось долго. Несомненно, больше, чем плавать, нравилось ему возиться с рыбками, птицами, лелеять домашний огород. И вообще, едва ли не с первого класса он выбрал
Он оказался прав. Иштван Сивош-младший стал очень известным ватерполистом. Таким же, как и его отец, «столбящим» нападающим. Много игр он провел против Нугзара.
В общем, дипломатическая линия пролегала где-то посередине между тайными стремлениями Петра Яковлевича и желаниями Нугзара.
Летом динамовцы, как обычно, отправлялись на тренировочный сбор в Туапсе. Нателла ездила туда вместе с мужем, брала и Нугзара. В Туапсе было шумно и весело. Сюда приезжали многие ватерпольные команды страны. Жили одной большой семьей, вместе и тренировались, и отдыхали.
Молодежь тянулась к многоопытному динамовскому капитану. Просить его помочь, подсказать, объяснить не приходилось. Закончив свою тренировку, он снова прыгал в воду, занимался со своими и чужими ребятами. И с легкой его руки из юнцов, проживавших тогда в Туапсе, в большой спорт вошло немало хороших ватерполистов.
Нугзар весь день крутился у воды, дружил он и с местными мальчишками, и с детьми спортсменов, приезжавших сюда с семьями.
Однажды Нателла хватилась Нугзара: пора обедать, а его нет. Отец тоже забеспокоился. Звали, спрашивали всех подряд. Нугзар вскоре обнаружился. Оказалось, он вместе с приятелем залег на прыжковой вышке, заболтался и не слышал, что его ищут. Нателла велела ему спускаться.
— Подожди, Нугзар, не спускайся, — вдруг остановил его отец. — Подойди к краю. Сейчас ты прыгнешь вниз.
— Что ты говоришь, Како? — возмутилась Нателла. — Мальчику всего пять лет, а здесь восемь метров высоты.
— В самый раз для него будет. Он прыгнет.
— Нет, он не сможет! Одумайся, Како!
Впрочем, Нателла знала, что спорить с мужем бесполезно.
— Давай, сынок, это совсем не страшно.
— Нет, страшно, папа, я не могу. Я не хочу.
— Что значит страшно? Я не знаю такого слова. Ты должен прыгнуть, я жду.
Бедный Нугзар! Как и мама, он понял, что вопрос уже решен. Подошел к краю площадки, интуитивно стараясь не смотреть вниз. Зажмурился и полетел.
Когда голова Нугзара показалась над водой, глаза его были полны неописуемого ужаса. Отец хотел поплыть ему навстречу, да удержался. «Ничего, — подумал он, — до берега метров двадцать пять, доплывет». Так Нугзар был вынужден установить еще один рекорд своей семьи — для пятилетней возрастной группы. Такую дистанцию он пока что не проплывал.
Папа и мама ждали его с полотенцем. Мелкой дрожью билось все тело мальчонки. Отец хотел взять его на руки, но он враждебно отстранился и прижался к матери.
— Ну, молодец, Нугзар! — восхищался папа, словно ничего не замечая. — Ну и смельчак.
Но настоящего мужчину это не утешало. До самого конца дня он не разговаривал с обидчиком.
— Все же ты не прав, — сказала мужу Нателла. — Не нужно было этого делать. И уж, конечно, больше не устраивай ребенку подобных испытаний.
— Хорошо, — ответил он. — Больше не буду. Но зато парень теперь всю жизнь будет помнить, что в пятилетием возрасте он прыгнул с восьмиметровой вышки. Я уверен, что, если человек смел с детства, это уже навсегда.
Сам Петр, однако, чувствовал свою вину перед женой и сыном. Его педагогический суп оказался на этот раз пересолен.
А вскоре ему самому пришлось держать экзамен на смелость перед малолетним сыном. И он, глава семейства, не уклонился. Он всегда считал, что личный пример — главное средство убеждения.
Вместе с женой, Нугзаром и Валентином Прокоповым они решили провести день отдыха, положенный команде, на берегу изумрудного озера Рица.
Яркое солнце, ослепительные снега гор, сказочно прозрачная вода. По берегу гуляет много людей. Однако купаться в голову, конечно, никому не приходит: все-таки семь градусов. Правда, один раззадорившийся молодой человек засучил брюки и вошел по щиколотку в воду. Однако этого ему вполне хватило, можно было аплодировать.
— Папа, — спрашивает Нугзар, — вода здесь очень холодная?
— Да, сынок, холодная.
— Очень-очень холодная?
— Да, Нугзар, руки и ноги сведет судорога, и человек плыть не сможет.
— И неужели даже ты не сможешь здесь искупаться?
— Папа такой же человек, как и все, — одернула Нугзара Нателла. — У него тоже сведет ноги судорогой. И он тоже не сможет плыть.
— Нет, папа может всё, — прошептал недоуменно Нугзар. — Ты же сама говорила, что папа может все. Что наш папа самый сильный и самый смелый.
И тогда отец счел, что отступать ему некуда. Будь это не сын, а кто угодно другой, Петр не поддался бы на провокацию, бесшабашность отнюдь не была его стилем. Но эту ситуацию он оценил по-своему. Петр начал раздеваться, а Нателла молчала. Она хорошо знала, что решения мужа всегда окончательные.
— Подожди, я с тобой, — сказал вдруг Прокопов.
— Хорошо. Жду.
Они вошли в воду. Обожгло щиколотки, колени, бедра. Поплыли. Ни слова не произнесли о том, далеко ли, долго ли, где поворачивать. Они плыли. Молча плыли, — потому что раскаленные иглы вонзились глубоко в грудь и едва давали дышать. Но они плыли. Время остановилось, а противоположный берег будто и вовсе не приближался. Они плыли.
Кажется, середина озера. Петр не остановился, а продолжал так же энергично работать. Прокопов не проронил ни звука. Они плыли.
На берегу уже поняли, что если пловцы пересекли середину озера, то, значит, и вернуться они намерены тем же способом.
Вот и берег. Они вышли из воды. Обернулись, заставив себя улыбнуться. И тогда увидели, что с того берега к ним мчится катер.
Нугзар сиял:
— Я же говорил, что наш папа самый сильный и смелый.
Но Нателлу беспокоило другое.