Даша и Медведь
Шрифт:
73
Сам мой тюремщик всегда объявлялся в одно и то же время к завтраку. Нам накрывали стол на террасе, и я полчаса изображала из себя живую, только бы он не решил со мной что-то сделать. Но сегодня меня занимали мысли о том, что происходит с домом. А что если дом продают, поэтому и ремонтируют? Ведь если Глеб мертв, это лучшее тому подтверждение? Или нет?
Сил не было. Я кое-как добрела до ванны и тяжело опустилась на ее край. Каждый мой день здесь был похож на другой. Меня запирали в комнате до обеда, потом выгуливали
— Надо держаться, Даша, — сказала себе в зеркало. — Нельзя сдаваться. Глеб жив… И мне надо тоже дожить…
Моя ежеутренняя мантра сегодня работала хуже. Кое-как привела себя в порядок и вышла к завтраку. Азиз уже ждал. Как обычно — с иголочки, в костюме и привычном удушающем облаке парфюма.
— Ты когда-нибудь вообще пижаму носишь? — начала я наш обычный обмен любезностями.
Он довольно улыбнулся:
— Нет. Я хожу голым по своей спальне. Как ты?
— Как обычно, — опустилась на стул. — Ненавижу тебя. И мне надоело, что ты улыбаешься постоянно. Я хочу, чтобы ты сдох. — Сработало. Улыбка погасла на его роже. — Хочу убить тебя собственноручно, — добила я ублюдка.
— Даже не знаю, как это диагностировать — как выздоровление или усугубление диагноза?
— Ты мне угрожаешь постоянно потерей памяти, так почему не рискнешь, в конце концов? — Единственное, чего мне не удавалось, так это потерять аппетит. И это шло на пользу для оценки моих жизненных показателей. Как бы Азиз ни был шокирован, он с облегчением наблюдал, с каким удовольствием я берусь за еду.
— Потому что тогда твоя ценность упадет в разы. Нам нужна ты настоящая.
— Ну а чем я тебя не устраиваю настоящая? Ладно, у тебя нет яиц, но у моего будущего хозяина они же есть?
Азиз сдвинул брови:
— Может, ты привыкла пожестче, и я зря тут разыгрываю перед тобой гостеприимство? — процедил он зло.
— А ты не можешь по-другому, — облизнулась я. — Тебе надо меня продать… Помнишь?
Он беспомощно усмехнулся, меняя тему:
— Зато, кажется, с твоей продажей хлопот не будет. Чувствуешь себя прекрасно.
— Пожалуй. — Смена декораций, может, даст мне возможности для обзора. — Расскажешь, кому меня отдают?
Он немного помолчал для порядка, разыгрывая обиду, но потом все же согласился:
— Скоро у нашего Повелителя юбилей — триста лет. И один из влиятельных приближенных хочет сделать ему подарок — тебя.
— Почему меня? — подтянула я колени к груди.
— Потому что он несчастен. И его душевная боль — наша проблема. Он потерял любимую, чем-то очень похожую на тебя.
— Так он не знает о сюрпризе?
— Нет.
— А если я ему не понравлюсь?
— Ты не можешь не нравиться, — оскалился мужчина.
— Ну да, — ехидно усмехнулась я.
— Расчет
— Да, тогда любовь гарантирована, — закатила я глаза.
— Не совсем, — замялся Азиз.
— Расскажи-ка мне его историю, а? Этого повелителя, — потянулась я за вторым сандвичем. — Не спешишь?
— Ты какая-то странная сегодня, Дария, — прищурился он.
— Может, на поправку иду?
На самом деле мне было гораздо хуже. И пока я была не в состоянии, за штурвал села росомаха. И мы погнали…
— Может, — вздохнул Азиз. — У Повелителя много лет была возлюбленная. Сначала все думали — увлечение, но потом он объявил помолвку и представил свою женщину всему высшему обществу. Только женщина оказалась чужой избранной…
— А как она оказалась у него? — Мне и правда стало интересно.
— Точно никто не знает. Вроде бы он привел ее во дворец подростком… Потом влюбился в нее, — лился соловьем Азиз. — А теперь Повелитель воспитывает своего сына.
— Даже так? — удивилась я на самом деле. — И он тоскует по своей любимой?
— Да, — кивнул Азиз пафосно. — А ты его вылечишь и займешь место его прежней избранницы.
— Ты думаешь, это так легко? — опешила я.
— Всем нужно идти дальше в какой-то момент. И тебе, и ему, — пожал плечами Азиз.
— Ты же не заботишься о нем, — откинулась я на спинку стула. — Ты же думаешь только о деньгах.
— Я не вхожу в высший круг, мне простительно, — усмехнулся он снисходительно. — О нем есть кому позаботиться. Прогуляемся?
— Снова по двору? А если он меня не примет?
Азиз о таком повороте не думал.
— Каждому хочется избавиться от боли.
— Мне — нет, — посмотрела на него в упор. — Я хочу думать о Глебе, помнить его и оплакивать… Я не хочу забывать. И твой Повелитель, если он не бесчувственный чурбан вроде тебя, тоже не захочет!
Азиз выслушал меня, сцепив зубы, потом поднялся:
— Не хочешь гулять — не гуляй. Сиди тут.
— Ты бы не оставил меня у себя, Азиз, — усмехнулась я, легко завладевая вниманием мужчины. — Я буду вертеть тобой, как хочу. А ты будешь рад…
И я опасно оскалилась, ловя в его взгляде удивление:
— Твоя стоимость растет на глазах, шейли, — восхищенно усмехнулся он.
— А мне процент причитается? — нагло вздернула подбородок.
— Издержки высоки.
— Летал бы регулярными рейсами…
— Поедешь со мной в город. Вижу — здорова, — направился он к дверям. — Собирайся.
74
Я проспал без снов до темноты. Когда сполз по лестнице в кухню, Стас с Горевичем сидели под кухонной лампой и о чем-то говорили. С друга сползла гримаса вечной настороженности, а, завидев меня, он и вовсе улыбнулся:
— Глеб, как раз к ужину.
Горевич молча проследил, как я подползаю к стулу.