Дата на камне(изд.1984)
Шрифт:
Так завязался разговор.
— Какой лохматый! — подивилась девушка.
— Да, странный, — подтвердил Федотов. И, напрягая память, рассказал несколько подходящих к случаю историй о собаках.
Говорить ему приходилось очень громко, потому что любитель «Вечерки» по-прежнему непоколебимо-неуступчиво сидел между ними. По-видимому, он принадлежал к тем людям, которые желают насладиться газетой полностью за свои три копейки и прочитывают ее вплоть до похоронных объявлений. С огорчением Федотов подумал, что разговаривает с девушкой как через
Но не слишком удобно было и «стене». Читатель «Вечерки» стал кидать на своих соседей косые, негодующие взгляды.
Тогда юноша и девушка скромно встали и удалились.
Федотов говорил и говорил не переставая. Он очень боялся, что новая его знакомая воспользуется первой же паузой в разговоре и скажет: «Ну, мне пора» или «Извините, меня ждут». Нельзя было допускать пауз в разговоре.
— Я провалился на экзаменах в университет, — объявил он с места в карьер. И добавил: — Не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я этого заслуживаю. — Он вскинул свой острый, мальчишеский подбородок.
Подвела, по его словам, «проклятая» математика, которая с детства не давалась ему.
— Но я одолею ее за зиму, — пообещал Федотов. — Мне нужно ее обязательно одолеть. Ведь, не закончив университет, я не смогу стать тем, кем хочу стать.
— А кем вы хотите стать?
— Подводным археологом.
— Подводным?.. Никогда не слышала о такой профессии — подводный археолог.
— Дело, видите ли, вот в чем, — принялся объяснять Федотов, довольный без меры тем, что девушка заинтересовалась его особой, — я живу в Каневе у Днепра и научился очень хорошо нырять. Меня даже прозвали — человеком-амфибией.
…Летом он, понятно, пропадал по целым дням у реки. Нырял на спор и оставался почти минуту на дне, а для посрамления скептиков и маловеров приносил в горсти вещественное доказательство — речной песок или гальку. Как-то он поднял со дна старинную русскую гривну, в другой раз — заржавленный наконечник копья.
Азарт его возрастал с каждой новой находкой. Но главный триумф Федотова был впереди. Однажды он нащупал на дне что-то круглое, твердое и очень тяжелое — невподъем.
Были вызваны водолазы, которые обнаружили на дне доспехи времен Киевской Руси, пролежавшие много веков в речном иле. Богатырский меч с длинной рукояткой подняли на плечи два человека, а Федотов, пыжась от гордости, покатил следом щит…
— Ну, а потом случайно попала в руки одна книжка — про Атлантиду. Я и заболел Атлантидой. Все, как говорится, одно к одному…
Вот почему Федотов не пошел ни в строительный техникум, ни в технологический институт, как большинство его сверстников-земляков. Твердо решил стать археологом, и именно подводным.
— Но провалился по математике, — закончил Федотов.
Простодушная откровенность этого юноши, который с Места в карьер рассказал всю свою коротенькую биографию, невольно подкупала. Естественно было ответить ему тем же.
— Вас тянет под воду, а меня в глубь земли, — улыбаясь сказала девушка.
— Она
— «Курс сейсмологии, — прочитал вслух Федотов, — О землетрясениях… А я думал, это роман о любви.
— Почему о любви?
— У вас были такие глаза, когда вы закрыли книгу…
— Какие же?
— Мечтательные…
— Вы все подмечаете… Я думала о будущем своей профессии. Ведь мы, сейсмологи, находимся на службе у человечества! Где-то я вычитала такую фразу — звучит, как девиз: «В час, когда все гуще тучи, нависшие над миром, теснее переплетаются руки сейсмологов, океанологов, геологов, которые находятся на службе у человечества».
— Не только сейсмологов, но и археологов всех стран.
— Да, и археологов.
— Я думаю, впрочем, что к тому времени, когда вы станете сейсмологом…
— Я стану им очень скоро. Я уже на третьем курсе.
Федотов не мог удержаться от вздоха, вспомнив о «проклятой» математике.
— Но ведь я значительно старше вас, — сказала в утешение девушка, безошибочно истолковав вздох Федотова. — Мне уже двадцать один год.
Они немного поспорили о том, солидный ли это возраст — двадцать один — или еще не очень.
За разговором молодые люди не заметили, как спустились по улице Горького, прошли площадь Дзержинского и площадь Ногина и очутились на набережной.
— Смотрите-ка! — удивилась девушка. — Устьинский мост!
Длинная очередь медленно двигалась вниз по гранитным ступеням к пристани речных трамваев.
— Вы когда-нибудь катались на речном трамвае? — спросил Федотов.
— Никогда.
— И я никогда. Покатаемся?
Он соврал. Катался, и даже не раз. Катание на речном трамвае предпочитал всем остальным столичным развлечениям.
— Как, однако, легко с вами разговаривать, — признался Федотов, когда они уселись на верхней палубе. — Вам не кажется, что мы знакомы уже много лет?
— Кажется.
— А я ведь даже не знаю, как вас зовут.
— Токджан.
— Павел.
Смущенно переглянувшись, они обменялись рукопожатием.
— А что означает ваше красивое имя — Токджан?
— Оно означает по-таджикски «Хватит девочек».
— Вот как!
— Да. У моих родителей родилось подряд три девочки. Я была четвертая. Вот они, рассердившись, и назвали меня Токджан. Это имя — заклинание.
— Не потому ли вы и выбрали себе мужскую профессию? — пошутил Федотов.
Но, к удивлению его, собеседница никак не отреагировала на эту шутку.
— Не потому, нет, — ответила она, неотрывно смотря вдаль. — Дело в том, что родители мои погибли во время землетрясения. С ними погиб и мой младший брат, любимец семьи.
— О, извините! Я не знал…
— Не волнуйтесь. Я понимаю, что вы не знали. — Неожиданно гибким, быстрым движением она повернулась к юноше: — Слышали ли вы о таком цветке — под названием королевская примула? На острове Ява он растет по склонам вулканов. Это волшебный цветок.