Дауншифтер
Шрифт:
Что вокруг происходит, чёрт возьми?
Выслушав более чем странные рассказы Петра и Ильяса, я настолько растерялся, что даже не представлял, с какого конца начинать думать. Конечно, отправляясь в глухомань, я был готов к некой мистике места и разговоров о ней, здесь без этого никак. Легко быть атеистом в бетонных городских джунглях, но тайга диктует свои правила. Здесь чтут приметы, местные легенды и мифы, без усмешки воспринимают разговоры о таинственном и не дают смеяться другим. А когда поживешь в подобном уголке хотя бы пару недель в одиночку, то начинаешь и сам соблюдать некие правила, обычаи, принимаешь локальные мистические допуски — вне зависимости от того, над чем ты так смело насмехался в аэропорту в ответ на приколы друзей, провожающих тебя в дальний путь.
И началось
Казалось бы, истории, услышанные из уст соседей по территории, ясно подсказывали решение загадки: это дело рук и зубов мифических злых духов, вырвавшихся на свободу после всей этой гадской космогонии! Но я был абсолютно не готов такую дикую подсказку принять. Одно дело мистика суеверий за беседой у костра, другое дело — чистая фантастика на деле. Во всяком случае, пока не готов.
Интересно, что скажет Ильяс с Димой Новиковым, если я донесу им послание сумрачного эвенка?
Точно! А Сарсембаев-то и не знает! Срочно рассказать! Меня предупредили, а я должен предупредить друзей. Надо собраться вместе и всю эту метафизическую лабуду обсудить. Может, даже за чаркой.
Произнесённые вслух решительные слова помогли собраться, прекратить действовать механистически, раз за разом взмахивая спиннингом, и принять нужные сейчас решения. Прекратив таскать серебристых ленков, счёт которым был уже потерян, я быстро переключился на другую цель. В течение получаса из ям были вытащены два больших тайменя, и, хотя план формально был ещё не выполнен, я начал сматывать удочки.
Ничего не радовало, и всё злило. Эта река, неожиданно потерявшая всю свою прелесть, это низкое свинцовое небо над головой, прохладный ветер и холодная вода — всё стало раздражающим фактором, в гробу я видел такую рыбалку! Мне что, настолько нужна лично выловленная рыба? Да ничуть! Я легко могу заказать спецборт, и сюда притащат что душе угодно, любые деликатесы!
— Трахома! — бросил я в сердцах, вспомнив редкое словечко, которое для выражения негативных эмоций использовал герой одной из прочитанных мной книг.
Так, завязывай, Никитос, не задалась рыбалка. Не твой день.
Оттолкнувшись от камней и не забыв забрать такие полезные рога, я запустил двигатель, бросив напоследок неизвестно кому:
— Да пошли вы все к лешему.
Обратный путь всегда короче, тем более когда идёшь вниз по течению.
Сейчас мне хотелось одного: как можно быстрей оказаться внутри своей надёжной и уютной крепости на маленькой скале, проверить крепостную артиллерию, поднять ворота над рвом, после чего облегчённо выдохнуть, выталкивая из себя нервозность — дома! Интуитивно удерживая илимку на середине реки, я размышлял, что зимой в тайге всё-таки спокойней, причём даже ночью. Медведи спят в своих берлогах, листвы нет, подлесок почти не мешает обзору, а отраженные от чистейшего белого снега солнечные лучи пробивают всё вокруг. И слышимость зимой особая — каждый шаг, каждый хруст сразу улавливается в морозной лесной тишине.
Зачем я сам себя обманываю? Зимой своя мистика, свои страхи, которые порой тоже накатывают на одинокого человека, пусть и слабей, чем, например, осенью.
Что-то вдруг вспомнилось зимнее… Бывало, намашешься в глубоком снегу лопатой, натаскаешься так, что и не замечаешь, как быстро начинает темнеть. Оглянулся — пора домой, устал. Вот осталась последняя
Зверей по берегам в этот раз я не заметил, даже если они и были. О своём думал.
Через положенное время вдали показалось чёрное пятнышко избы хозяйства Новикова. Вряд ли он за это время тут появился, поздновато для поездки. Неуютное у него жилище, краткосрочное. Разве что недельку прожить, готовясь выйти на маршрут… Ну, так для этих целей и поставлено.
Одновременно с этим событием произошло ещё одно — вдалеке справа показалась точка летящего на небольшой высоте самолёта. Неразборчивый поначалу силуэт быстро обернулся хорошо узнаваемым бипланом — ух ты, это же Ан-2! Я впервые увидел эту знаменитую машину над Таймурой. В Каменных Крестах нет оборудованной грунтовой ВПП, хотя некогда «Аннушки» сюда летали, присаживаясь прямо на поселковом футбольном поле, где и сейчас энтузиасты по выходным увлечённо гоняют мяч.
Самолёт направлялся всё туда же, на юг. Сейчас тут других направлений воздушного движения не бывает. Дался им всем этот проклятый метеорит… Нашёл я, что называется, тихое местечко для уединения! Ах да, у них же, как рассказывал Ильяс, вертолёт в тайге пропал. Вот и гонят авиатехнику, начинают проводить поисковые мероприятия. Белый с синей полосой Ан-2 проплыл над рекой, я уже собирался приветственно помахать ему вслед, как неожиданно биплан резко изменил курс. Опустил левые плоскости, пилот зашёл на достаточно крутой вираж.
Дверь в салон «Аннушки» была открыта, я хорошо видел тёмный овальный провал.
Вот в нём показался силуэт человека с каким-то длинным предметом в руках. Не успел я поднять к глазам бинокль, как увидел череду ярких дульных вспышек, а затем услышал негромкое стрекотание пулемёта. Вслед за первой пристрелочной в небесах застучала длинная очередь с трассирующими пулями. Трассеры выискивали цель на земле и причудливо рикошетили от поверхности.
— Что за…
Не сомневаюсь, что и лётчики, и человек в салоне хорошо меня видели, но не обращали на плывущую лодку никакого внимания, их, как вскоре выяснилось, интересовала совсем другая цель. В бинокль был различим пулемёт ПКМ, установленный на Г-образной турели, и защищённая сферой голова приникшего к оружию стрелка. Трассеры мне подсказывали направление стрельбы, поэтому центр разворота быстро определялся — с борта Ан-2 начали интенсивно поливать короткими очередями избу Новикова, которая была уже почти по траверзу от меня. Ого!
— Вы там что, совсем охренели?! — крикнул я во весь голос, привставая в лодке. — Что творите?!
Естественно, экипаж меня не услышал. Самолёт уже завершал круг с избой-мишенью в центре, и было ясно, что пулемётчик не испытывает ни малейших сомнений в правильности своих действий. Методичный обстрел очередями не прерывался. Переводя бинокль на избу с её по-прежнему тёмными окнами, я видел, как летела щепа от рубленых в лапу стен и небольших деревьев по соседству.
Про рацию и не вспомнил, слишком уж неожиданной и дикой оказалась эта ситуация, не хватило психологической подготовки. Пилот замкнул круг, выравнивая машину. Подвесной мотор работал на холостом ходу, неуправляемую илимку тащило вниз медленное течение тихой Таймуры, а вместе с ней и меня, ошалевшего от такого невообразимого расстрела. Почему нейтраль, когда я успел переключить селектор хода?