Давай любить друг друга
Шрифт:
– Давай уж.
– Да.
Я нахожу это чертовски забавным. Она прикусывает губу и морщит нос, как ребенок.
– Прости. Непросто каждый день быть странной.
Несколько секунд я размышляю и тут же решаюсь.
– Знаешь, мне сегодня нечем заняться, поэтому, пока ты будешь печь пирог, я готов помочь тебе разобрать коробки. Решение за тобой.
Она удивленно распахивает глаза. В глубине души я надеюсь, что она согласится. Небольшая компания мне не помешает.
– Почему бы и нет! Мне пригодятся сильные мужские руки.
Чудесно. Я беру ключи
– Ты собираешься вести меня к себе или у нас запланирована пижамная вечеринка в коридоре?
Едва войдя в квартиру Виолетты, я оказываюсь в гостиной, отделенной от кухни одной лишь стойкой. В центре кухни красуется корзинка с фруктами. Холодильник увешан фотографиями и всевозможными списками. Я улыбаюсь: меня веселит тот факт, что она ничего не может запомнить самостоятельно. И почему меня это не удивляет?
– Добро пожаловать в мой дом.
Одна стена покрашена в черный, все остальные – белые. Еще я замечаю кучу разбросанной одежды: на диване цвета слоновой кости валяется платье, на журнальном столике – одинокий ботинок, а на пушистом коврике – скомканные штаны.
Виолетта наблюдает за тем, как я осматриваю комнату.
– Я не ожидала, что у меня будут гости, – оправдывается она.
Мы с ней, конечно, очень разные… Я человек довольно аккуратный. Не повернутый на чистоте, но, скажем так, люблю, чтобы все было на своих местах. Еще в детстве мне пришлось научиться держать под контролем все аспекты своей жизни, не оставляя места малейшей неожиданности. В то время как Виолетта… Ну, полагаю, она олицетворение самой непредсказуемости.
Девушка скрывается в коридоре, убирая то, что валяется, и, пользуясь этим, я подхожу к ее холодильнику. Я узнаю ее на большинстве фотографий, хоть она там и моложе. Она позирует с незнакомцами, в основном с девушками. На других фото с ней мужчина средних лет, вероятно, ее отец. Не могу не заметить, что они похожи.
Только вот глаза у ее отца черные. Интересно, такая невероятная радужка у нее от матери или это ее личная особенность? Увы, я пока не могу ответить на этот вопрос, поскольку не вижу ни одной фотографии с ее матерью. На всех снимках она чертовски заразительно улыбается. Это тот тип улыбки, который освещает всю комнату и заставляет забыть о всех невзгодах.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашивает она, возвращаясь.
– Нет, спасибо, все хорошо.
Она пожимает плечами и наливает себе стакан апельсинового сока. Я замечаю, что она разулась и ходит босиком.
– Люси кажется очень милой.
Я смотрю на нее, и мой взгляд смягчается – как и всегда, когда я слышу это имя. Люси не просто милая – она потрясающая.
– Так и есть.
– Вы давно вместе?
– Почти пять лет. Мы познакомились на первом году обучения в старшей школе.
Виолетта присвистывает, думаю, она впечатлена. Срок и правда не хухры-мухры. Сейчас я и представить не могу
– Вау… Значит, скоро дети и загородный домик? – шутит она.
Я напряженно улыбаюсь.
– Люси ненавидит загород, а я не хочу детей, поэтому нет.
Она кажется несколько разочарованной, пусть даже и пытается это скрыть.
– Ты не любишь детей?
– Нет, напротив… В общем, у меня есть на то причины. Эти коробки? – меняю я тему, пальцем указывая на сложенные друг на друга коробки около телевизора.
– Да.
Я подхожу к ним, но едва я открываю первую коробку, как чувствую, будто что-то пронеслось у меня между ног. Я опускаю взгляд и вижу комок белой шерсти. Первый порыв – попятиться, и я едва не наступаю на него. На помощь приходит Виолетта и поднимает животное на руки. Я выгибаю бровь.
– Кажется, я уже говорила тебе о Мистангет.
– А, та самая, – киваю я и рассматриваю ее ближе.
За исключением маленького розового носа и бледно-голубых глаз, она вся белая. Я тяну руку, чтобы погладить ее, но она вертится, пытаясь выбраться из объятий Виолетты. Надеясь задобрить ее, я подношу к ней палец, но она кусает меня. Я отдергиваю руку, кривя лицо, и, забавляясь, вытираю ее о джинсы.
– Кажется мне, что лучшими друзьями нам с ней не стать.
– Еще бы! Она за версту чует убийцу.
Я улыбаюсь, закатываю глаза и возвращаюсь к делу. Пока я открываю коробки, Виолетта активничает на кухне. Параллельно мы общаемся. Я объясняю ей, что Люси часто работает по ночам, а я остаюсь дома и смотрю сериалы. Оказывается, нам обоим нравится «Игра престолов» и «Чужестранка», и, естественно, мне становится интересно, есть ли у нее кто-нибудь.
Где-то через час я осмеливаюсь спросить:
– У тебя есть парень?
Она машинально морщит лоб, по-прежнему не глядя на меня. Ладно, возможно, я чутка перестарался с откровенностью.
– Зачем нужен парень, когда есть Мистангет?
– Хороший вопрос. Может, для того, чтобы обниматься под одеялом?
– Мы с Мистангет тоже обнимаемся под одеялом! – возмущается она.
– Но вы обнимаетесь в другом смысле. Надеюсь, по крайней мере, – шучу я.
Она замирает, и я начинаю опасаться, что зашел слишком далеко.
– Не волнуйся за меня, Лоан. В этом плане у меня все в порядке, – говорит она твердо, давая понять, что на этом тема закрыта.
Хорошо. В растерянности я замолкаю и начинаю собирать книжный шкаф из ИКЕА. Она быстро находит новую тему для разговора, и это полностью меня устраивает.
Удивительно, но с ней легко общаться. Виолетта из тех людей, кому достаточно одного взгляда, чтобы заключить вас в свои объятия и больше никогда из них не выпускать. Эти люди опасны – непроизвольно, но они удерживают вас в своей власти. И, увы, вам это даже нравится.
Я расспрашиваю ее о дизайне, и, ставя пирог в духовку, она признается, что мечтает построить карьеру в сфере нижнего женского белья. Стоп, что? Я правильно услышал? Учитывая эмоции, которые я сейчас испытываю, видимо, да.