Давай мы станем незнакомцами
Шрифт:
— Ничего, — прохрипела я, отводя взгляд в сторону. Голос совсем осип после моих безудержных рыданий.
— Ты почему здесь одна? Кто тебя обидел?!
— Никто! Никто меня не обидел! — срываюсь на крик, размазывая по щекам слёзы, — Просто мне больно! Очень… очень больно!
Прижимаю ладонь к своему сердцу, будто это поможет Лису понять меня без слов.
— Иди ко мне, — Меланчук сгребает меня в крепкие объятия, заставляя подняться с лавки. — Всё будет хорошо, слышишь? Мариш, просто расскажи мне, что произошло, и я со всем разберусь…
— Нет, не будет! — вырываюсь из его рук.
Меня вновь начинает трясти от рыданий. Где-то на краешке сознания, понимаю, что это уже не просто слёзы. Это самая настоящая истерика, с которой я была не в состоянии справиться. Да и, откровенно говоря, не хотела. Пожалуй, единственное моё желание сейчас было кататься по земле, плача навзрыд, до тех пор, пока меня просто не вырубит от усталости. Чтобы хоть ненадолго очутиться за пределами этой реальности, где всё было пропитано предательством и болью…
Елисей тяжело вздыхает. Перехватывает мои ладони, нежно сжимая их и с непоколебимой уверенностью в голосе сообщает:
— Будет.
Замираю, услышав эту ёмкую и лаконичную фразу. Может быть, я ожидала долгих утешительных речей, может, то с каким выражением Лис это произнёс, наконец помогло мне перестать плакать.
— Сейчас тебе в это сложно поверить, но я знаю совершенно точно — всё будет хорошо, Мариш, — притягивает меня к себе, обхватывает ладонями моё лицо и начинает собирать своими губами мокрые дорожки слёз. — Всё будет хорошо, малыш, вот увидишь…
Его горячие губы находят мои и нежно, почти едва заметно касаются. Удивлённо распахиваю глаза, пытаясь уложить в голове, что он сейчас делал.
Лис на секунду отстраняется от меня, с тревогой всматриваясь в моё ошарашенное лицо. Но не увидев никого отторжения, прижимает к себе и вновь припадает к моим губам.
Я знала, что ему нравлюсь и даже больше. Мы уже давно ходили по грани в нашем дружеском общении. Лис не раз давал мне понять, что готов переступить черту, если я сама по-настоящему этого захочу. И все эти годы Лис терпеливо ждал. Во всём, что касалось меня, он обладал каким-то по истине фантастическим терпением. Хотя с другими девушками он никогда не церемонился. Просто брал, что хотел… И почему-то я была уверена, что если он всё-таки решится сломить стены нашей френдзоны, то это будет очень дерзко, напористо, страстно.
Но эта совершенно несвойственная ему нежность, эти трепетные прикосновения кончиков пальцев, что порхали сейчас по моему лицу, его отчаянно быстрый стук сердца под моей ладонью — всё это совершенно не вязалось у меня с образом Лиса!
Я настолько теряюсь в окружающей меня реальности, что не замечаю момент, как сама начинаю отвечать ему. Сначала аккуратно, робко, но с каждой секундой всё более уверенно.
И вот мои руки как-то незаметно уже сами обвивают его шею. Мой язык сталкивается с его, переплетаясь в каком-то неведанном танце. Наше горячее дыхание смешивается, запуская у меня по венам дикое, неконтролируемое пламя. И я знала, что если поддамся ему, то это поможет мне выжечь дотла всё то,
— Мариша-а… — хрипло шепчет Елисей, отрываясь от моих губ.
Смотрю на него поплывшим взглядом, ощущая внутри абсолютную растерянность. Я и не думала, что это мне может понравиться, что это будет так… хорошо. По-настоящему хорошо, без какого-либо чувства неловкости или непринятия происходящего.
И в то же время это было так странно! Все эти годы я была настроена исключительно на волну под названием «Ярослав Мереминский». И теперь получалось, что я могу реагировать на кого-то ещё… Или это самообман? Так сказать, защитная реакция мозга, чтобы забыть всё то, что произошло у нас с Яриком? И на самом деле я просто использую Елисея, чтобы поскорее изгнать из своего сердца любовь к Мереминскому?
Но это неправильно! Лис совершенно не заслуживает такого к себе отношения!
— Лис, я…
Делаю шаг назад, чтобы сказать ему о своих мыслях и в этот момент вижу чуть поодаль знакомую высокую фигуру — Мереминский, скрестив руки на груди, наблюдал за нашим с Елисеем поцелуем.
В лёгких вновь начинает невыносимо печь от обиды. Мозг будто ослепляет какая-то вспышка, которая полностью отрубает у меня способность логически мыслить. Резко притягиваю к себе Лиса и впиваюсь в его губы. Самым отчаянным, дерзим и страстным поцелуем, на который я только была способна.
Поначалу Меланчук несколько опешил от моего напора, но потом быстро сориентировался и углубил поцелуй, пока его руки начали жадно исследовать мое тело. Он правда отлично целовался. Теперь я понимала, почему девчонки сходили по нему с ума и так долго не могли прийти в себя после расставания. Но в то же время я не могла избавиться от ощущения, будто наблюдаю за нами со стороны, оценивая, насколько эффектно мы смотрелись перед застывшим у дороги Мереминским.
«Наверное, я буду гореть за это в аду», — промелькнуло у меня в голове, когда я осознала, что творю. Но муки совести были тут же задвинуты в самый дальний ящик сознания.
Плевать! В конце концов, Елисей уже большой мальчик и сам в состоянии разобраться, готов он терпеть такие мои выкрутасы или нет!
— Хочу продолжить веселье в другом месте, — шепчу я, нежно касаясь его краешка губ, чтобы немного загладить вину за свой недавний укус. Потому что в попытках отомстить Мереминскому, я разошлась не на шутку…
— Окей, — усмехается Лис и тянет меня за руку к своей машине. Но тут же резко тормозит, заметив Ярика. — О-о, Мереминский! А ты тут какими судьбами? Так народ, у нас что изменилось место сбора, а я один не в курсе?
— Нет, не изменилось, — голос Ярика какой-то чужой, с нотками стали.
— С днём рождения, чертяга! — шагает к нему Меланчук. Порывисто обнимает Ярика и хлопает его по плечу.
Кажется, у Лиса ещё не прошла эйфория после нашего поцелуя, потому что он как будто совсем не замечает, какое выражение лица сейчас у Мереминского…
— Спасибо, Лис. Я за Мариной.
— Господи, а можно мне хотя бы пару часов провести вне общества нашей расчудесной компании! — перебиваю я Мереминского, демонстративно закатывая глаза.