Давай начнём все с начала

Дагова Ульяна

— Ты как? — почти шепчет он беря меня за руку.

— Кажется, нормально. — Что случилось, почему я тут? — начинаю задавать тысячу вопросов в желании докопаться до истины и понять не угрожает ли что-нибудь малышу.

— Какой-то обдолбанный не справился с управлением и влетел в машину, точнее в бок с твоей стороны.

Я прикрываю рот рукой… а если что-то с малышом? Сердце начинает учащенно биться, руки вначале холодеют, а потом я ощущаю их липкость. Черт, неужели, такого ведь не может быть, я ведь не потеряла его? Я бы почувствовала,

я бы услышала. Я с ужасом смотрю на мужа, точнее, уже бывшего мужа, он перенимает мой ужас, но воспринимает все по-своему. Хмурится, потом отрицательно кивает.

— Арин, не переживай, пока ты была без сознания, все анализы и осмотры провели, в ближайшее время будут готовы результаты, но врач предварительно сказал, все хорошо, только царапины, и гематома на руке.

Я смотрю тут же на руку и замечаю будущий синяк, кроваво-голубой. Действительно будет огромным. Слова Савелия немного успокаивает, если там просто ушибы и былосмотр, они бы увидели, что с ребёнком что-то не так, но беспокойство не отпускает. А вдруг, мало ли, бывает ведь по-всякому?..

— Твои документы и папка всё в сумке, Вале я позвонил, сейчас привезёт твои вещи. Может, ты чего-то хочешь?

Я смотрю не него и понимаю, что хочу, чтобы просто обнял, подарил, как и раньше, своё тепло, защиту, но молчу упорно, прикусываю губы и молчу. Это слабость, пустые надежды.

— Здравствуйте, Армина, — слышу низкий, немного прокуренный мужской голос и оборачиваюсь. В палату словно в развалку входит врач. Белый халат поверх тёмного костюма и бейдж, прикреплённый над верхним карманом.

— Как ваше самочувствие? Он походит близко, достаёт, словно фокусник, из ниоткуда небольшой фонарик, проверяет мою реакцию, показывает пальцы, задаёт вопросы.

— Как и говорили, Савелий Андреевич, все прекрасно, как говорится, хоть сейчас на сцену. — Он подмигивает мне и смотрит в бумаги, с которыми вошёл. — Все хорошо, ребёнок не пострадал, по крови анемия, но не критично. Вам прописали продукты, содержащие железо и витамины?

Я киваю на вопрос врача.

— Поправляйтесь и будьте внимательны, срок пока небольшой, если какие-то боли или дискомфорт, сразу же сообщайте нам. Думаю, на пару дней оставим вас у нас.

Доктор покидает палату, а я поднимаю глаза на Громова и замираю. Они словно неживые, бледно-бледно голубые, лицо побелевшее.

— Армина, чей это ребёнок?

Я молчу, ничего не говорю. Он так же молчит, только сжимает кулаки, Вены на руках напрягаются, мне кажется, ещё немного, и они лопнут, так сильно они напряжены, так сильно они видны. Тёмно-синие…

— Чей? — рычит он вновь, а я беспомощно закрываю живот, мне дико страшно. Таким я никогда его не видела. Савелий тяжело дышит, смотрит на меня, словно сквозь меня, медленно, очень медленно встает и покидает палату.

Глава 47

Савелий покидает палату, а мне почему-то становится смешно. Я начинаю смеяться, прикрыв рукой рот, потому что

почти сразу ощущаю слёзы, они начинают литься из моих глаз. Вот и закончилось всё, подвожу итог. Чужие дети никому не нужны, и врут те, что говорят, если любишь женщину, и ее ребёнка полюбишь. Это ведь продолжение твоего любимого человека.

Всё это ложь. Никто никому не нужен. Так и у нас.

— Это был твой папа, — провожу рукой по животу и говорю негромко, точнее сказать, шепчу и поглаживаю живот, — но, как ты понимаешь, без него нам будет проще, не верит он, что ты его ребенок. Так, наверное, и к лучшему.

Мне ожидаемо никто не отвечает, а я глажу живот. Становится легче, я успокаиваюсь. Понимаю одно, главное — это свобода. Развод есть, можно смело продавать квартиру и уезжать, меня, а точнее, нас ничего не держит.

Тянусь за сумкой, не сразу нахожу в ней свой телефон, а когда достаю его, чуть не вскрикиваю. В кресле почти напротив меня у окна сидит Георгий.

— Привет, прости, я вас напугал.

— Зачем ты тут?

— Ты в моей клинике, я узнал, что ты тут, захотел навестить, уточнить, все ли с тобой хорошо.

Я затравленно смотрю на него. Почему так вышло, что хозяином, владельцем этой больницы является Георгий? Тут же возникает вопрос, а знал ли Савва? Он сделал это специально? Или… я не успеваю развить мысль дальше, ее прерывает сам мужчина.

— Армина, я совладелец этой клиники. Думаю, ты случайно попала к нам. Полный пакет у моего компаньона Озова Валеры.

Тут я все понимаю. Савелий приятельствовал с Озовым, вот и ответ, почему я тут. Не думаю, чтобы он допустил, чтобы я тут оказалась.

— Я видел анализ, все просмотрел, беспокоиться не о чем. Вс хорошо.

— Я знаю, спасибо, — стараюсь прекратить наш разговор. Мне хочется побыстрее остаться одной, а не вести этот разговор, он ни о чем и ни к чему не ведёт.

— Армина, по результатам анализов ты беременна, — я сглатываю. Началось то, чего я так не хотела, до дрожи боялась. Точно нужно быстро продать квартиру и уезжать, как же это надоело. Одним и те же вопросы, одни и те же эмоции. Мужики, мать их, самцы.

— Чей ребёнок, точнее, кто отец?

Я смотрю на сидящего мужчину, и мне становится смешно. Так и хочется сказать: ты же врач, посчитай, в чем проблема.

— Ты не отец, — говорю холодно.

— Значит, Громов, — тянет спокойно и смотрит на меня. Изучает, что-то подчёркивает для себя.

— Он рад? Или любовь заканчивается там, где появляются чужие дети?

— Я замираю на этих словах. Они болезные, но правдивые. Я сама пара минут назад думала об этом же.

— Так интересно, — продолжает Георгий, словно смотря и не смотря на меня. Будто больше рассуждая вслух. — Люди любят говорить, если любишь человека, то и детей примешь, они становятся родными, но всегда ли так? В природе животные точно знают, его или не его детеныш. Если нет, самцы часто уничтожают таких малышей.