Давай поиграем
Шрифт:
Если принц действительно хочет поиздеваться, то Рэми его не остановить. Его тело, его душа - все во власти Мираниса с того самого момента, как Рэми стал его телохранителем. Проклятого момента.
Но принц повел себя странно, удивив полуоглушенного лечебной магией Рэми. Наследник заметно побледнел. В синих глазах его мелькнуло сначала удивление, потом смех. Неестественный, злой, он скривил черты лица Мира, перешел на губы, заставил дрогнуть голос, когда принц наконец-то выдавил:
– Даже так не шути.
Тем временем неестественный смех принца утих, глаза его сузились, и Мир прошипел:
– А теперь говори правду! Что произошло в моем кабинете?
Не в силах даже самому себе признаться, что это он не досмотрел принца, Рэми ляпнул первое, что пришло в голову:
– Я не помню.
– Врешь!
– не поверил Мир, наклоняясь к Рэми.
Глаза принца полыхнули синим пламенем, в комнате резко запахло пряностями, а воздух сгустился. Рэми лишь криво улыбнулся, высоко подняв подбородок. Но сегодня гнев принца его почему-то трогал.
– Врешь, Рэми!
– вскричал Мир.
– По глазам твоим вижу, что врешь!
– Рэми, скажи правду!
– вмешался до сих пор незамеченный Лерин.
– Все равно придется рассказать. Так что давай лучше сразу.
– Да не помню я, - устало отвернулся Рэми, смотря, как по вышитым золотом портьерам взбирается упитанный паук. Бодро так взбирается, будто торопится.
– Не помню...
– Хорошо, я поверю, - неожиданно легко сдался Мир. Рэми вздохнул с облегчением, но принц вдруг продолжил.
– Но ты не помня нам все расскажешь. Всего лишь небольшой магический ритуал, и ты не только о сегодняшнем расскажешь, ты мне все свои тайны выложишь. До единой. Не помня... Итак, Рэми, будешь говорить или позвать телохранителей отца? Ты же знаешь, на что способен Вирес?
Рэми знал. Ритуал открытия памяти на диво утомителен и болезнен. Рэми никогда его на себе не испытывал, но однажды присутствовал на допросе государственного преступника. Ничего приятного в истекающем слюнями мужчине не было и Рэми таким стать не хотел. Впрочем, кто ему даст-то? Телохранитель принца, как-никак, к тому же наследник Виссавии... Издеваться над ним можно, а вот портить - ни-ни.
Паук сорвался и, упав на одеяло, скрылся в складке одеяла, а Рэми перевел внимательный взгляд на принца. Что, если не статуэтка? Что, если Мир безумен? Нет, не безумен. Спокоен. Рэми ведь чувствовал. Всегда чувствовал...
Не всегда, поправился Рэми. Там, в кабинете, Мир заслонился от него щитами. И телохранитель не насторожился. Сам виноват. Сам и отвечать будет. А Мир побушует, побушует, и сам уберется.
–
– Я тебе не дам. Не надейся. Я не хочу тебя ранить, тем более, что ты еще слаб... но если ты меня заставишь...
Рука принца легла на запястье Рэми, накрывая татуировку родов.
Сменил тактику, напрягся Рэми. Вновь ласков, даже опасно ласков. Уговаривает? Обычно приказывает, а теперь, - уговаривает? Рэми напрягся. А если Мир до сих пор не очнулся? Если мгновение назад спокойный, он вновь возьмется за кинжал?
– Ты меня боишься?
– чутко уловил состояние телохранителя Мир.
– Раньше ты мне доверял.
Это, интересно, когда? До посвящения? После этого именно Мир превратил жизнь Рэми в ад. Так к чему его щадить?
– Раньше ты не всаживал мне в спину кинжала.
Сказал и сам испугался. Пальцы принца, ставшие холодными, как лед, отпустили запястье.
Рэми прикусил губу и, почувствовав на ладони прикосновение мохнатых лапок, раздраженно смахнул упрямого паука на пол.
Мир молчал.
Испуганный паук поспешил под кровать, в спасительную темноту, но принц поднял ногу... Лопнула хитиновая оболочка, осталось на ковре пятно, а Рэми, которого угнетало молчание, стал быстро оправдываться:
– Я не знал, что на тебя нашло. Ни с того ни с сего ты на меня набросился. Будто убить хотел. Глаза сумасшедшие, не твои... а потом ты, вроде очнулся. Я думал, прошло. Действительно думал. И глаза твои стали нормальными, и разговаривал ты нормально.
– Потому повернулся ко мне спиной?
– осторожно спросил Мир, все так же отрывая взгляда от ковра.
– Да, - ответил Рэми, отказываясь смотреть на принца.
Принц ничего не ответил, лишь взял со стола чашу, подал ее Рэми и приказал:
– Пей, - и тотчас хрипло добавил.
– Не отравлено. Я вернулся. На самом деле вернулся. И не причиню тебе вреда...
Всегда причиняешь. Пусть не убиваешь, но издеваешься так то постоянно.
– Рэми, пей, - вновь вмешался седой Лерин.
– Если не веришь Миранису, то мне поверь - принц ничего не выкинет. И более никого не убьет. Даю тебе слово.
Пальцы Рэми задрожали, норовя выпустить чашу, но ладони Мираниса вдруг обняли его ладони, не давая жидкости пролиться на одеяло.
– Все хорошо, - еще раз повторил принц.
– Пей.
Рэми начал пить, продолжая лихорадочно соображать. Что это было тогда, в кабинете? И где это паршивая статуэтка?
– Мир, я...
– попытался собраться со словами Рэми.
– Я думаю...
– Я думаю, - оборвал его Лерин, - что мы более не можем терять времени на твое самобичевание, Рэми. И потому ты возьмешь себя в руки и расскажешь, что произошло. Шаг за шагом, не пропуская ни единой мелочи.